— Там, наверху! Кто ты, черт возьми, такой? На землю!

К нему присоединяются еще два голоса, и я понимаю, что мое время вышло. Возможно, я уже потерпел неудачу, если не смогу найти Изабеллу и вытащить ее отсюда до того, как меня поймают. Я врезаюсь локтем в окно, стекло разлетается вдребезги, я морщусь, когда часть его попадает мне на рукав. Я вижу, как капает кровь, но нет времени беспокоиться. Я убираю стекло так быстро, как только могу, и влезаю в окно.

Весь воздух выходит из меня, когда я падаю на пол, падение оказывается большим, чем я ожидал. Я чувствую порезы от стекла, стряхиваю его с волос и рубашки, но мне не терпится убедиться, что все это исчезло. Я бросаюсь к двери, надеясь, что она, черт возьми, не заперта, и, к моему облегчению, она открывается. Я едва успеваю пройти половину коридора, как дорогу мне преграждают трое мужчин в камуфляже с пистолетами наперевес.

К черту все это. Я достаю свой пистолет, нацеливаю его прямо в центр, но прежде, чем я успеваю нажать на спусковой крючок, что-то твердое и увесистое ударяет меня в позвоночник, заставляя упасть на колени. Еще один удар по затылку, и я падаю вперед, пистолет выбит из моей руки, а перед глазами все плывет, когда я вижу охранника, который ударил меня прикладом винтовки, который кружит вокруг меня, ухмыляясь.

— О, Хавьер собирается повеселиться с тобой. Хватайте его, мальчики.

Чьи-то руки поднимают меня, и я отклоняюсь в сторону, отбиваясь от них. Следующий удар прикладом винтовки попадает мне в живот, и я кашляю, сгибаясь пополам.

— Если ты не остановишься, тебя будут бить сильнее. Двигайся, — рявкает охранник, и остальные толкают меня вперед.

Они ведут меня по другому коридору, длинной лестнице и через богато обставленную гостиную, прежде чем втолкнуть в помещение, похожее на кабинет Хавьера Агилара, с тяжелым письменным столом, картинами на стенах, которые, как я могу только предположить, украдены, и книжными полками, заставленными книгами в кожаных переплетах.

— Я удивлен, что ты умеешь читать, — рычу я, когда широкоплечий темноволосый мужчина за столом встает.

— Я известен своими талантами. — Он ухмыляется. — Некоторые из которых ты очень скоро испытаешь на себе. Найл Фланаган, не так ли?

— Что заставляет тебя так думать? — Огрызаюсь я, и мужчина смеется.

— Описание, которое дал мне Диего, совпадает, не говоря уже о фотографии, сделанной на гала-ужине, где твоя красотка Изабелла разрушила твою жизнь и свою. Хавьер Агилар, — добавляет он, указывая на себя. — Я с нетерпением жду, когда мы познакомимся поближе, но сначала… — Он бросает взгляд на одного из охранников. — Приведите девушку.

Блядь. Я закрываю глаза, моля Бога, чтобы я ошибался и Изабеллы еще не было здесь. Чтобы она каким-то образом сбежала. Все, что угодно, но не то, что я вижу, когда охранники Хавьера тащат ее, извивающуюся и сопротивляющуюся, в кабинет, и ее лицо белеет при виде меня. Даже в том состоянии, в котором она находится, одетая в черное платье-сорочку, скрывающее ее фигуру, с исцарапанными коленями и ладонями, спутанными густыми черными волосами и опухшими от слез глазами, она прекрасна. Эти глаза расширяются, когда она видит меня, в них появляются новые слезы, и ее рот беззвучно произносит мое имя, когда она смотрит на Хавьера, ужас наполняет ее лицо.

Ярость, это все, что я чувствую, когда разглядываю ее получше: царапины и ссадины, рубцы на икрах, синяк на челюсти.

— Что он с тобой сделал? — Рычу я, и Изабелла плачет, когда внимание Хавьера возвращается ко мне.

— То, для чего меня наняли, — небрежно говорит он. — Моя гребаная работа, вернуть послушную жену Диего Гонсалесу. Итак, Найл, я слышал, что ты не очень хорошо выполняешь свою работу. Ты должен был приехать в Мексику, заключить сделку с Рикардо Сантьяго и вернуться домой. Но ты этого не сделал, не так ли?

Он оглядывается на Изабеллу, которая обмякла между двумя своими охранниками, выглядя испуганной и измученной. Видеть ее такой, это как удар ножом в живот, и я хочу убить каждого чертова мужчину в этой комнате за то, что он поднял на нее руки, заканчивая Хавьером… и медленно.

— Это тот мужчина, с которым ты потеряла девственность, Изабелла? — Холодно спрашивает Хавьер. — Тот, с которым ты наставляла рога Диего?

Выражение поражения на лице Изабеллы говорит о многом. Слова, кажется, замирают у нее на губах, и Хавьер отталкивается от своего стола, хватая ее за волосы и откидывая голову назад.

— Убери от нее свои грязные руки! — Рычу я, но он игнорирует меня.

— Что я говорил тебе об ответах на вопросы, Изабелла? — Спрашивает он, и она с трудом сглатывает.

— Да, — шепчет она, ее голос срывается на крик, и я издаю стон разочарования. Что-то во мне вскипает, когда я слышу, как она признает это во второй раз, и я свирепо смотрю на нее. Весь мой гнев до сих пор был направлен на Диего, на Хавьера, но я не совсем забыл, что злюсь и на нее тоже.

— Иисус, Мария и Иосиф, Изабелла, неужели тебе не удалось соврать этому чертову хую после того, как ты, блядь соврала всем остальным?