— Хотел бы я иметь это в виду, — шепчу я ей в губы, запуская пальцы в ее густые волосы, наслаждаясь мягкостью ее губ. — Но сейчас ты моя, Изабелла. И я никогда никому не позволю причинить тебе боль.

Она протягивает руку между нами раньше, чем я успеваю, возится с моим ремнем, и адреналин берет верх, когда она освобождает мой член, оседлав мои колени. Ее юбка опускается вокруг моих бедер, прикрывая нас, когда я толкаюсь в нее, мой стон удовольствия поглощается ее поцелуем, когда я беру то, что хочу, в чем я нуждаюсь, чего я так отчаянно жажду. Я вонзаюсь в нее, в ее горячую, влажную, приглашающую напряженность, и я целую ее рот, горло и верхушки грудей, держась за ее бедра и трахая ее как одержимый, остро осознавая, как близко мы подошли к смерти.

Я чувствую ее руки на своем лице, ее рот на моем, когда она содрогается вокруг меня, сжимается, кончая на моем члене, и это вытягивает из меня разрядку, я изливаюсь в нее горячей и густой струей, заполняю ее, желая, чтобы она была наполнена мной навсегда, никогда не покидала меня, никогда не уходила никуда, кроме того места, где она сейчас находится.

Моя.

Я не должен был этого иметь в виду, но так и есть.

Я просто не могу позволить ей узнать правду.

ЭПИЛОГ

ИЗАБЕЛЛА

Во всех моих диких фантазиях секс в самолете на виду у пилота никогда не входил в их число. Но я так потрясена, что едва осознаю, где мы находимся.

Мы чуть не погибли. Пока я жива, я никогда не забуду ужас от летящих вокруг меня пуль, крики пораженных людей, звуки их смерти. Знание того, что все, что я могла сделать, это убежать и что в любой момент это могла быть я, истекающая кровью на асфальте, когда в последний раз смотрела на небо. Но это была не я. Это был не кто-то из нас. Мы живы, все трое… я, Найл и наш ребенок. Это знание переполняет нас обоих, и прежде, чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь у него на коленях, юбка задрана, а его член внутри меня, когда он трахает меня, и я скачу на нем, быстро и жестко, до оргазма, в котором мы оба отчаянно нуждаемся, чтобы вспомнить, что мы живы.

Мы это сделали. Мы свободны.

Хотел бы я иметь это в виду, сказал он. Но сейчас ты моя.

Позже, когда я засыпаю у него на плече, я знаю, что проснусь в Нью-Йорке. Новая страна, новое место, новый дом. Не мой, а его. Я также знаю, что это будет наш конец, но я не могу заставить себя поверить в этот факт. Найл, который прямо сказал мне, что не любит меня, что разведется со мной, это тот же самый человек, который так яростно обнимал меня несколько минут назад. Я думаю, что, возможно, я не единственная, кто лгала, и, возможно, лишь возможно, он лжет себе и мне о своих чувствах. Но я не могу злиться, и я знаю, что ничего не могу поделать. Он не захочет оставаться дольше, если я буду умолять его, и поэтому вместо этого я наслаждаюсь последними мгновениями, свернувшись калачиком рядом с ним на одном из неудобных сидений, положив голову ему на плечо и засыпая.

Когда я просыпаюсь, мы в Нью-Йорке.

Найл мягко будит меня, помогая выйти из самолета. Нас ждут люди, трое мужчин: высокий мужчина утонченного вида, который выглядит немного моложе Найла, красивый мужчина постарше, с небольшой сединой на висках, более широкий и мускулистый, и еще один мужчина, очень похожий на первого, молодой, темноволосый и великолепный.

— Изабелла, это Лука Романо, Виктор Андреев и Максимилиан Агости, — говорит Найл, указывая на них. — Это моя жена, Изабелла Сантьяго.

— Звучит так, будто там есть какая-то история, — говорит Виктор, поджимая губы. — Но давай. Катерина будет рада видеть тебя, Найл.

Мы следуем за ними к ожидающей машине, пока я осматриваюсь. Воздух теплый, и Найл снимает куртку, когда мы садимся, не встречаясь со мной взглядом.

— Итак, это Нью-Йорк, — говорю я неуверенно, и он кивает.

— Мы остаемся в доме Виктора на ночь перед вылетом в Бостон, — говорит Найл. — Он лидер здешней Братвы, русской организации. Лука — глава итальянской мафии. Макс — бывший священник, о котором я тебе рассказывал. Он находится под защитой Виктора и иногда остается с ними.

Это многое дает понять, и даже больше, когда мы приезжаем в дом Виктора, величественный особняк с каменной кладкой. Нас встречает его жена Катерина, симпатичная стройная брюнетка с ребенком на руках, молодая женщина с рыжеватыми волосами, держащая другого ребенка, и две светловолосые девочки, которые взволнованно подпрыгивают при виде гостя. Меня знакомят со всеми ними: с Сашей, девушкой, которая оказывается няней, с малышами и двумя девочками, Аникой и Еленой, которые, как выясняется, дочери Виктора. В доме шумно и полно людей, более шумных, чем я ожидала от другого босса мафии вроде моего отца. Мне легко отступить и вести себя тихо, пока нас ведут освежиться, а затем поужинать.

К счастью, никто на самом деле не задает мне вопросов, но я чувствую на себе взгляды Найла, пока ем, и всех остальных. Я слышу, как Виктор тихо спрашивает Найла что-то о нашем браке, и Найл говорит ему, что они поговорят об этом утром, отчего мой желудок сжимается от страха. Но ничто не вызывает у меня таких чувств, как когда после ужина нас провожают по комнатам и доброжелательно желают спокойной ночи Виктор, Катерина и все остальные, а экономка указывает на одну из дверей.

— Вот ваша спальня, Изабелла, — говорит она, жестикулируя. — А вы, мистер Фланаган, дальше по коридору.