Парень не желал думать ни о чужом счастье, ни о нравственности и прочих отвлекающих факторах, сейчас главное заполнить декларацию налогов за этот год и разобраться со списками, которые Чистильщик принес.

— Потому что ни в одном племени ей ни сыскать себе дома, ни найти братьев по духу. Такой до конца дней придется слоняться по миру одной, и кровь со своих рук она уже не смоет. — с долей сочувствия сообщил Варлан.

— Что ты имеешь в виду, отец? Если она бы пришла без оружия и экипировки, я бы и не признал в ней Чистильщика. Стоит ей бросить свою грязную работу, то сможет жить как обычный дракон, и никто не узнает о ее прошлом, разве нет?

— Чистильщики — это хорошо обученные убийцы драконов, думаешь, император допустил бы таким опасным личностям разгуливать без всякого контроля? Как бы ни хотели, а от своего прошлого ни один из них не убежит. Каждого Чистильщика клеймят, и этот позорный знак они носят на своем теле всю жизнь. — и в голове мужчин не укладывался факт, что эта драконица добровольно позволила клеймить себя.

Разве есть что-то зазорнее клейма на теле? След позора носили лишь преступники, предатели короны и Чистильщики, прозванные благородными убийцами.

И вождь до сего дня не знал ни одного дракона, способного сломить свою гордость и пройти клеймение, даже преступники их расы кончали с жизнью, едва получив знак позора.

Но эта девушка ходила с высоко поднятой головой и ничуть не стыдилась ни своей профессии, ни клейма.

Ингвильд вышла из Главного дома и неожиданно врезалась в кого-то. Резко вздернула голову, ударяясь лбом о чужой подбородок. На нее с нескрываемым любопытством смотрел молодой дракон и миролюбиво улыбался.

— Ты красивая. — произнес Нэйвир.

— Ты загородил мне дорогу. — сцедила Ингвильд, отталкивая его в сторону, и торопливо зашагала к кузне.

— Подожди, как тебя зовут? — бросил он ей вслед.

Девушка даже не обернулась.

Мда, что-то новенькое. Обычно вожди, когда хотели ее с кем-то свести, выбирали парней понапористее.

Стоял, поджидал ее на улице небось. Как противно.

Будь здесь отец, в ту же секунду убедил б глупого дракона, что Ингвильд его никак не интересует. Жаль, Гривель сейчас гонял оборотней где-то на Арпе.

Нэйвир растрепал волосы и усмехнулся. Ничего, он обязательно узнает ее имя. Интересно, как она отреагирует, когда поймет, что это он тот сын вождя, на которого ей пришли наводки?

Кузнец не хотел браться за работу, но и отказать Чистильщику не мог.

Кислое лицо мужчины вызывало опасения, что он будет возиться с кольцом неделю, если не весь месяц, поэтому Ингвильд уселась на подоконнике и крутила в руке нож, следя за кузнецом.

Увеличение размера кольца дело тонкое, особенно если речь идет об артефакте. Кузнец жалостливо посмотрел на девушку, неужели она не знает, насколько сложное задание дала ему?! Так ещё и прикончить обещала, если он испортит ее артефакт.

Хисар был потомственным кузнецом и уже одно то, что работать пришлось за бесплатно, оскорбляло его. А эта обнаглевшая ещё и усилить артефакт приказала, совсем стыда нет?

Он, на минуточку, не ювелир и не артефактор даже, простой кузнец!

— Долго глазеть будешь? Лучше делом займись. — шикнула на него Ингвильд, когда пристальный негодующий взгляд Хисара достал ее окончательно.

Отец бы на ее месте уже набил бы дракону морду — Хисар, раз уж так гордиться своими навыками и кузнечными технологиями, благодарить должен, что может прикоснуться к столь редкому и сложному артефакту.

Где ещё островитянин увидит артефакт из столицы так близко?

Когда Хисар приступил к гравировке на кольце, то тут же позабыл все свои обиды и возмущения. С удивлением бросил взгляд на Чистильщика и снова на кольцо.

— Смотри не испорть, второе такое нигде не достать. — предупредила Ингвильд.

— Конечно, госпожа. Я буду аккуратен.

Кольцо она получила только ближе к вечеру — увеличить силу артефакта вышло, но этого все ещё не хватало для абсолютной защиты от Арамар.

Лучше, чем ничего, но девушке по-прежнему было неспокойно от своей уязвимости.

Ингвильд неторопливо вышла на крыльцо своего дома — солнце село, влажный морской воздух заметно похолодел. Внизу в деревне кипела жизнь, даже здесь хорошо были слышны гневные возгласы драконов.

Народ негодовал — вождь запретил ночные полеты на целый месяц, а когда им разминать крылья? Днем дел невпроворот, да и солнце глаза слепит, а ночью свежо и просторно.