Шрифт:
Кей задумался - как ни крути, а нужен еще один человек.
– Би, кто там близко?
Женщина поднесла к губам радиобраслет:
– Би на связи... Я - на седьмом, кто близко? Сквозь треск разрядов пробилось:
– Говорит Ди. Я в городе.
– Ты не подходишь. Делай свое.
– Си вызывает Би. Я на девятом.
– Не успеешь.
– На связи Эс.
– Эс! Откуда?!
– Я - в порту. Один. Но дело сделано.
– Пробирайся на седьмой!
Она оживленно повернулась к Кею:
– Эс вернулся. Один. Только он тоже не успеет и, кроме того, ему наверняка нужен будет отдых и врач.
И вдруг Кей заметил в углу Чико, который и дышать-то боялся, чтобы не пропустить ни слова.
– А что, если...
– Ты сошел с ума, Кей. Ты же знаешь...
– А куда ему деваться? Парень отчаянный, я видел. Сейчас выясним.
И Кей пересел поближе к Чнко.
– Слушай, парень. Ты коммунист?
– Нет.
– Чико знал, как нужно отвечать на такие вопросы. О своей принадлежности к Комитету он не имел права сказать даже матери.
– Но ведь ты левый?
– Ну, допустим.
– И как я понял, гвардейцев ненавидишь вовсе не потому, что тебе не нравится цвет их формы?
– Остров будет свободным! Жаб мы перетопим в море, - твердо сказал Чико, и пальцы его правой руки сжались в кулак.
Кей и женщина быстро переглянулись.
– Свободным. А что тебе нужно от свободы?
Чико ухмыльнулся - наивные вопросы!
– Свобода!
– Это я понял. И примерно себе представляю: свобода, равенство, братство, уничтожение социальной несправедливости. Проще говоря уничтожение зла. Верно?
– Ну, в общем...
– Я ваших леваков знаю - бой-парни и подраться не дураки. Стреляешь хорошо?
Чико фыркнул - неоригинальные, однако, у Кея представления о левых, совсем как были у него самого в четырнадцать лет. Но не открывать же здесь курсы политграмоты.
– Хорошо стреляю.
– Вот... Как я понял, ты революционер. И что я тебе, парень, скажу: как там с вашей революцией дело будет - еще неизвестно.
– Вот и помогли бы, - сорвалось с языка Чико. Кей снова обменялся взглядами с Би.
– Мы в политику не вмешиваемся. Так вот: ваш Верховный еще много раз Остров кровью зальет, пока вы его сковырнете. Это тебе ясно?
– Мы будем бороться.
– Я не о том. Скажи, у тебя никогда не возникало желания просто шлепнуть этого вашего Верховного?
– Террор ничего не решит.
– Это по вашей науке. А по-человечески... неужели не хотелось?
Чико вздохнул:
– Не одобряют...
Кей расхохотался:
– Я сразу понял, парень, что ты живой. Так вот... Есть такая возможность.
– Что?! Нашу гориллу?!
– и перед мысленным взором Чико вихрем понеслись упоительные видения: он выбрасывает из окна беломраморной резиденции Верховного красный флаг, жабы разбегаются, теряя карабины, с ужасом оглядываясь на развернувшееся во весь фасад полотнище флага, толпы народа с охапками огненных гвоздик стекаются на главную площадь...
Кей с интересом наблюдал за парнем. Потом сказал:
– Пока не его. Но такого же гада, как он. Что ты знаешь о фашистах?
– Подонки!
– Чико считал такую характеристику исчерпывающей.
– В общем, да. Но я тебя не об этом спрашиваю. Вторая мировая война, Гитлер, фашисты, Сталинград... Слышал?
– Знаю! Русские им здорово всыпали.
– Здорово-то здорово, но не всем. Был такой офицер - Лютц. Вешал, расстреливал, жег. В России, во Франции, в Польше. Не просто командовал, а лично пытал и убивал. После второй мировой войны ему удалось скрыться. Его выдачи требуют Франция, Польша, Россия. А он живет себе припеваючи в полусотне миль отсюда и плюет на то, что его голову требуют уже много лет. А мне это не нравится. Я не желаю, чтобы он помер в собственной крахмальной постельке под тихий плач домочадцев. Я тебе говорю: вот случай уничтожить конкретного носителя зла. Лютца нельзя простить. Идешь с нами?
– Иду.
– Вот так.
VI
Его вызвали в штаб ночью. Желтый от бессонницы и табака командир смотрел бешеными глазами:
– Камарадо Рамирес, я требую объяснить ваши действия вчера!
– Что ты кричишь, Хорхио? Ну поставили к стенке десяток сволочей...
– Кто дал вам, камарадо Рамирес, право судить и карать? Если эти люди были виновны, их должен был наказать военный трибунал. Но не вы! Вы ведете себя, как захватчик, которому отдали город "на поток и разграбление".