– А что вам помешало играть дальше? – осторожно поинтересовалась Варя.

– Помешало помешательство, – грустно вздохнула Виктория Владимировна. Затем понимая, что гостья не поняла ее, добавила, – влюбилась я безумно в отца Паши. Да и родителям хотела «нос утереть», устала от их вечного контроля и обещаний мне великого будущего. Сбежала с ним в эту глушь и собственными руками сломала себе жизнь. Одна радость осталась от всего – Пашка мой, солнышко мое и надежда. Если бы не он, наверное давно бы свела счеты с жизнью.

Варя вдруг поняла, что если бы не высокая температура и слабость хозяйки дома, она никогда бы не услышала эту историю. И сейчас девочка готова была благодарить Бога за то, что вдова кузнеца заболела именно сейчас. Скоро из кухни вернулся Павел. Он взял скрипку и в начале от смущения несколько раз ошибся и остановился. Затем он словно «улетел в музыку». Казалось, что его сейчас нет в комнате, есть только музыка, летящая из-под легких и сильных пальцев. Скрипка словно ожила. Она смеялась и плакала, что-то тихо говорила и громко пела.

Варя замерев слушала, забыв закрыть рот. Она не отрывала удивленного взгляда от скрипки и легко летящих над струнами пальцев. Виктория Владимировна иногда поглядывала на девочку и загадочно улыбалась.

Глава 3

Когда Павел закончил играть, Варя некоторое время молча сидела, вспомнив наконец, что рот лучше держать закрытым. Затем она поинтересовалась.

– Я только пару произведений узнала. Чья это музыка?

– Это «попурри» из моих любимых произведений. Знаешь, я много лет мечтал, что кому-нибудь сыграю их. Но наши деревенские только смеялись, когда слышали мою скрипку. А после травмы так и вовсе к дому нашему боятся подходить.

– А ваши бабушка с дедушкой? Если они питерские, то, наверное оценили бы, – спокойно спросила Варя.

Она не знала, что касается запрещенной темы. Виктория Владимировна только что рассказала о Питере и Варя думала, что все в порядке. Но Павел вдруг напряженно взглянул на мать и ответил:

– Мы с мамой о них никогда не говорим.

– Прошу прошения, – растерялась Варя, – я не знала.

– Ничего, – грустно ответила больная, – это я сама что-то разоткровенничалась. Мы с ними не общаемся. Они так и не простили мне мою выходку. Да я и не жду их прощения. Проживем и без них! – В голосе женщины послышалась давняя обида.

Они еще немного поговорили, затем Варя заметила, что больная хотела бы поспать и девочка сказала:

– Мне нужно идти, бабушка, наверное, меня потеряла.

– Ты еще придешь? – с надеждой спросил Павел.

– Конечно, если можно, – с готовностью ответила Варя.

– Мы будем рады, приходи в любое время, – искренне отозвалась Виктория Владимировна.

Девочка тихо покинула комнату больной, Павел вышел во двор проводить гостью. Он снова закрыл собаку в будке и вместе с гостьей вышел за ворота. Молодые люди немного постояли у ворот, затем Варя улыбнувшись, повторила:

– Меня бабушка точно потеряла.

– Ты завтра придешь? – спросил несмело Павел.

– Если не помешаю, – отозвалась девочка. – Только, конечно, сначала мне нужно бабушке помочь с огородом и по дому. Меня родители прислали ей помогать.

– Конечно приходи! Мы будем очень рады! У нас почти никогда не было гостей даже когда отец был жив. Мама так ни с кем в деревне и не смогла подружиться. Да и у меня в школе друзей не было. Всем не нравилось, что я на скрипке играю и что мы с мамой приезжие, – вздохнул парень.

Варя невольно усмехнулась, вспомнив, что ребята сказали, что она станет «своей» если бросит протухшие яйца в окно дома кузнеца. Если этот парень за всю жизнь не стал для них своим, о чем тогда можно было говорить девчонке, появившейся здесь только на время летних каникул? И Варя еще раз мысленно поблагодарила Бога, что Он удержал ее от глупого поступка.

Не успела Варя войти в дом, бабушка спросила:

– Ты чего это шуму навела на всю деревню?

– Как?! – рассмеялась девочка, – Я у Медников меньше пол часа посидела, а тебе уже успели донести.

– Да ко мне соседка прибежала, когда вы с Пашкой еще по дороге в аптеку шагали, требовала, чтобы я тебя остановила и забрала у него. Она утверждала, что он тебя в заложники взял, – смеясь сообщила Алла Яковлевна.

– Ага, или я – его, – прыснула от смеха девочка. – Он так упирался, не хотел идти со мной. Но я его пристыдила, что мне придется очень тяжелую сумку для них нести. Вот он и согласился. Но боялся ужасно! Я даже не знаю кто из них боится больше, деревенские – Павла или он – их?