Их трое — рыжая девица и два парня. Ещё один уже выбыл из весёлой игры «покажи им, кто тут на самом деле отродье» по состоянию здоровья — дедок, похоже, неплохо стреляет. Где трое остальных — черноволосая, светлая и парень, мечтавший разделать на гамбургеры своего брата, — неизвестно. Но один дробовик и штурмовая винтовка ушли с ними.

— Прекратить огонь! Бросить оружие! Полиция! — закричал Депутатор так, как будто у него в глотке мегафон.

— Эй, на нас напали отродья! Застрелите их уже к чёрту! — ответил ему из-за окна дедок.

— Сами вы отродья! — заорал из-за угла один из парней. — Мы всё поняли! Отродья захватили город и теперь убивают нормальных! И меня хотели убить! Застрелите его!

— Бросайте оружие! Все! — убеждает их Депутатор. — Потом будем разбираться, кто тут кто!

— Да как же! — задорно кричит рыжая девица. — Не дождётесь! Вы на их стороне, они вас подкупили!

— Прекратить огонь! Я во всём разберусь, обещаю! Никто не пострадает! Это просто недоразумение! — полицейский пошёл к дому, поднимая руки примирительным жестом, и в него выпалили с обеих сторон.

***

— Чем дело кончилось? — спросил Депутатор, открывая голубые глаза.

— Тебя пристрелили, — пояснил я.

— Это не так просто, как кажется, — он приподнялся, ощупывая руками грудь. Поковырял пальцем дырки на рубашке, сел, прислонившись к садовой скамейке. — Просто травматическая перезагрузка. Серьёзных ранений нет.

— Прекрасно.

— А где подозреваемые?

— Оправдали худшие подозрения.

— И что с ними случилось?

— Я.

— Наверное, мне лучше не спрашивать.

— Да, пожалуй.

— Что-то ещё случилось?

— За те пятнадцать минут, что ты тут валялся? Назрел вопрос.

— Задавай.

— В городе много оружия?

— Немало. В степи полно сурков, зимой приходится прореживать диких собак. Охота — популярный досуг, дробовик в каждом втором доме, наверное.

— Тогда у меня для тебя плохие новости. Кажется, этот День Очищения пошёл не по плану.

Глава 31. Свобода Самогонка

В школе мы их не нашли. Депутатор осмотрел опустевший спортзал с разбросанными по нему матами, и спросил:

— И где все?

— Ушли, — сказал робкий девичий голос. — Я здесь, в раздевалке прячусь.

— Выходи, — велел полицейский, — тебя никто не обидит.

Их боковой двери вышла та самая светловолосая девушка, которую я нашёл в шахте. Умытая, она выглядит не так драматично, но на меня смотрит как на постер фильма ужасов — со страхом и предвкушением.

— Сказала, что нас обманули, — пояснила она.

— Кто сказал?

— Ну, помните, чёрные волосы, красное платье… в подвале сидела с нами! Она сказала, чтобы отныне будет зваться Свобода, и нам велела так её называть, но это глупо совсем. Как в комиксах. По-моему, она просто сумасшедшая.

— Ах, да, активистка-революционерка, — припомнил я. — Жанна-д-Арк подвальная. И каков лозунг этой акции гражданского неповиновения?

— Когда вы ушли, она сказала, что всё поняла. Что никакие мы не отродья, это обман. Настоящие отродья — это наши братья и сёстры, они сговорились и обманули наших родителей. А некоторые родители, наверное, и сами отродья, поэтому встали на их сторону. Остальных подкупили, обманули или запугали чужаки, которых отродья впустили в город, и они теперь всем заправляют. Поэтому мы должны бороться за нашу жизнь и свободу. Она уговорила ребят сломать дверь, потом они нашли оружие и отправились доказывать, что не отродья. Я сначала пошла с ними, думала, что они просто уговорят родителей разобраться, но Свобода зашла в свой дом и сразу принялась стрелять. Убила мать и брата, сестра пыталась убежать, она застрелила её на улице. И сказала, что мы так должны поступать со всеми. Освобождать тех, кто в подвалах и убивать тех, кто не там. Тогда мы победим отродий и спасём город. А я сбежала.

— Почему? — поинтересовался я.

— Потому что я знаю, что я отродье. И умереть должна я, а не другие. Умирать мне страшно, убивать не хочется. Услышала, что освобождённых собирают в школе, и пришла сюда.

— Знаешь, что ты отродье?

— Конечно. И Свобода знает, я уверена. Она всем врёт, а может, и себе врёт. Но знает. А потом они пришли сюда и стали рассказывать то же самое. Что те, кто тут сидел, не отродья, даже полиция это знает, поэтому их спасла. Но полицейский не может спасти всех, надо спасаться самим. Она совсем с катушек слетела — говорит без умолку, как безумная, но так, что ей все верят.

— Типичная картина травматического психоза, — сказал Депутатор. — Девушка пережила сильнейший стресс на фоне угрозы жизни и впала с психопатическое состояние.

— Она ещё и пьёт всё время, — пожаловалась светловолосая. — Из дома прихватила бутыль самогонки. Не расстаётся с ней, то и дело хлебает прямо из горлышка. Но ей почти все поверили. Тех, кто был несогласен, избили, а я спряталась в шкафчике. Я мелкая, помещаюсь.

— И куда эта нетрезвая Орлеанская Дева повела своё воинство?