Если природа, по словам историка XIX века Соловьева, была для России мачехой, то она едва ли была более великодушна к Центральной Азии. Центрально-Азиатская равнина, эта неприветливая пустыня, разбавленная лишь плодородными, но редкими оазисами, лежащими вдоль рек, которые питают тающие снега величественных гор, простиралась на восток и юго-восток от Каспийского моря. Тем не менее, несмотря на скупость природы, в прошедшие века Центральная Азия обладала одним огромным преимуществом, которым было ее географическое положение. Расположенная на северо-восточном краю той части Старого Света, где человек впервые изобрел технику обработки земли, одомашнил животных, научился работать с металлом и создал первые городские, знакомые с грамотой общества, Центральная Азия рано стала участницей этих революционных изменений. После того как цивилизация распространилась на запад и на восток, самые удобные сухопутные маршруты, соединившие мир Средиземноморья, Индию и Китай, пролегли через Центральную Азию. До тех пор, пока эти маршруты оставались главными артериями для торговли и общения между тремя основными центрами цивилизованной жизни, Центральной Азии была гарантирована лидирующая роль в мировой истории. Со II века до н. э. и до XV века н. э. обитатели оазисов Центральной Азии извлекали выгоду из своего местоположения на перекрестке Евразии и дважды поднимались до культурного лидерства: в X, а затем еще в XV веке. Однако даже географическое положение этого региона было палкой о двух концах. Расположенная между Иранским нагорьем на юго-западе – местом, которое с VII века до н. э. населяли цивилизованные общества, – и евразийской степью на севере – местом, где до первой половины XIX века обитали свирепые кочевники, – Центральная Азия надолго стала полем борьбы цивилизации и кочевничества, являясь поочередно то местом наступления на северо-восток для первой, то вожделенной добычей для второго.

В начале XVI века произошли три важных события, навсегда изменившие ход истории Центральной Азии. Самым значимым стало открытие португальцами прямого морского пути из Западной Европы в Индию и Китай, которое лишило Центральную Азию ее стратегического и коммерческого значения. Одновременно с этим территория Центральной Азии подверглась нападению последних кочевников-завоевателей – узбеков, нашествие которых привело к упадку материального благосостояния и культурной деятельности. Финальным ударом стало обращение Ирана в шиитскую ересь, благодаря чему Центральная Азия оказалась отрезана от прямых контактов с миром ортодоксального ислама Ближнего Востока. С начала XVI и до середины XVIII века Центральная Азия переживала неуклонный спад в политике, экономике и культуре.

Узбеки представляли собой группу кочевых мусульманских племен, говоривших на тюркском языке и имевших смешанное тюркско-монгольско-иранское происхождение. В XIV и XV веках они обитали в той части евразийской степи, которая расположена между рекой Урал и низовьями Сырдарьи, и находились в некоторой зависимости от правителей из династии внука Чингисхана Шейбана. В первой декаде XVI века один из этих правителей, Мухаммад Шей-банихан, завоевал всю Центральную Азию от Иранского нагорья и Гиндукуша. После гибели Шейбанихана в битве с персами в 1511 году его преемники основали на руинах его завоеваний два ханства: Бухару и Хорезм. После того, как в XVII веке столица Хорезма была перенесена из Ургенча в Хиву, он стал известен как Хива. Когда династия Шейбанидов подошла к концу – в Бухаре в 1598 году, в Хиве в 1687-м, – к экономическому и культурному упадку добавилась политическая дезинтеграция. Внешние области обоих ханств откололись, сформировав независимые княжества, в то время как в центре власть захватила племенная узбекская аристократия. Различные узбекские племена воевали между собой за контроль в обоих государствах, в то время как реальной властью обладали придворные сановники (аталык – в Бухаре, инак – в Хиве), а династические правители правили лишь номинально. В Бухаре один из отпрысков низложенной династии астраханских султанов основал слабую династию Аштарханидов, а в Хиве быстро меняющихся ханов выбирали среди многочисленных казахских султанов Чингизидов. В 1740-х годах история злоключений Центральной Азии завершилась вторжением Персии и временной персидской оккупацией.

Век, предшествовавший российскому завоеванию, был отмечен политической консолидацией и экономическим оживлением под властью новых династий в двух наиболее старых государствах, а также появлением третьего узбекского ханства. В Бухаре члены племени мангытов, с 1747 года служившие аталыками, стали в 1785 году преемниками последнего из Аштраханидов на троне, получив титул эмиров. В Хиве члены племени кунгратов правили ханством с 1763 года как инаки, а с 1804-го как ханы. И мангытская, и кунгратская династии правили своими ханствами вплоть до 1920 года. В Ферганской долине, традиционно являвшейся частью Бухарского ханства, столетие углублявшейся автономии закончились в конце XVIII века появлением независимого Кокандского ханства. (Здесь явно ошибка, поскольку независимое государство, позднее получившее название Кокандского ханства, было создано в 1710 г. – Пер.)

И в Бухаре, и в Хиве в первой половине XIX века наблюдалось усиление ханской власти в ущерб узбекской племенной аристократии. В Хиве хан Мухаммад Рахим I (1806–1825) конфисковал земли знати и раздал их своим верным сторонникам. Эмир Насрулла (1826–1860) подорвал власть бухарской аристократии, создав постоянную профессионалы ную армию и назначив на высокие государственные должности рабов персов и туркмен.

Централизация достигалась не только внутри каждого государства, но и за счет мелких княжеств, которые возникли в период упадка центральной власти. Тем не менее многие независимые и полунезависимые княжества продолжали существовать и во второй половине XIX века. Бухара, которой правили мангиты, постоянно подвергалась грабительским набегам со стороны Шахрисабза, государства, которое не только сумело отстоять свою независимость, но пыталось захватить бухарские территории и предоставляло убежище оппозиционным элементам этого ханства. Расположенные к востоку от Шахрисабза Гиссар и Куляб были подданными Бухары только номинально, тогда как Каратегин и Дарваз находились в таком же положении по отношению к Коканду.

Другие территории служили предметами спора меду самыми крупными государствами. Бухара и Хива предъявляли права на Мерв и на левый берег низовий Сырдарьи. Самым серьезным было соперничество Бухары и Коканда. Предметом спора были не только районы Джизак, Ура-Тюбе, Ходжент, Ташкент и Туркестан, но и сама независимость Коканда. В 1839–1842 годах, а затем в 1863-м Бухара вторгалась в Ферганскую долину, оккупировала ее и низвела Коканд до положения вассала. Военные столкновения между этими двумя государствами продолжались до тех пор, пока их физически не развели наступающие русские войска. Постоянная вражда между центральноазиатскими ханствами не позволила им сформировать единый фонт против русских захватчиков, а вмешательство Бухары во внутренние дела Коканда сразу стало причиной конфликта Бухары с Россией.

Восстановление внутриполитической стабильности в Бухаре и Хиве сопровождалось экономическим оживлением. Снова расцвела городская жизнь, были отремонтированы и расширены оросительные системы, и в целом экономическое благосостояние Центральной Азии в XIX веке существенно превзошло его уровень в предшествующие века. Однако по сравнению с Центральной Азией XV века и даже с ее мусульманскими современницами, Турцией и Персией, Центральная Азия середины XIX века продолжала оставаться на крайне низком уровне как экономически, так и культурно.

Бухара и Хива XIX века были очень похожими и в то же время совершенно разными. Оба были автократическими мусульманскими государствами, состоявшими из различных этнических, а в случае Бухары и религиозных групп. В каждом из них большинство составляли узбеки-сунниты, из них же состояла политическая и социальная элита. Однако Бухара была больше и по размеру, и по численности населения, богаче и более урбанизирована. Ведущую роль в ее экономике играла промышленность и торговля. Эти два государства имели заметные географические различия и различную внутреннюю структуру управления.