Немного погодя нормировщица пригласила к начальнику Карцева. Лешка вытер ветошью руки и, сутулясь, зашагал в конторку. Вернулся он не скоро. Лицо его было непроницаемым. Все так же молча принялся за работу.

— Ну и как? — спросил Матрос.

— Начальник как начальник, — сказал Лешка.

— Молодой? — спросил я.

— Ты его знаешь, — сказал Карцев.

Это меня заинтриговало.

— Как его фамилия?

— Узнаешь…

— Такого начальника, как Мамонт, нам больше не видать, — изрек Матрос.

Мы работали и с любопытством поглядывали на дверь конторки: не выйдет ли? Но он не спешил. У нового начальника всегда много дел. Документация, инвентаризация и все такое.

Наконец дверь открылась, и я увидел… Веньку Тихомирова! Карцев, заметив мое изумленное лицо, усмехнулся:

— Я же говорил, ты его знаешь…

Тихомиров был в коричневой куртке с накладными кармашками, в желтых сандалетах. Волосы аккуратно зачесаны. Вид чрезвычайно деловой и озабоченный. Перекинувшись несколькими словами с Карцевым, он повернулся к нам.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал он. Этого ему показалось мало, и он, поколебавшись, каждому пожал руку. И мне тоже. Какая-то тень мелькнула в его коричневых глазах, или мне показалось? Широко улыбнувшись, Тихомиров спросил: — Как дела, Андрей?

Словно между нами и не пробегала черная кошка. Если он готов все забыть, то я и подавно.

Венька теперь мой непосредственный начальник, и я обязан ему подчиняться. На работе, конечно.

— Помаленьку, — ответил я.

— Будем вместе работать, — сказал он.

— Это замечательно, — сказал я и тоже радостно улыбнулся.

Ребята работали и помалкивали, но уши навострили.

— Мы тут как-то с Ремневым о тебе толковали… Очень хорошо отзывается.

— Спасибо, порадовал…

— За вашу бригаду я спокоен… Такие орлы!

— Слышали, ребята? — сказал я. — Мы — орлы.

Карцев усмехнулся, а Матрос громко фыркнул. Этот не умел тихо. Венька прислушался.

— По-моему, где-то воздушную трубу пробило, — сказал он. — Вы слышите свист?

— Это не труба, — сказал Карцев. — Это Матрос.

— Я ведь не нарочно, — сказал Валька и еще старательнее засвистел ноздрей.

— У него нос перебит, — сказал Дима.

— На производительности это не отражается, — заметил я.

— Я вас обидел? — спросил Тихомиров. — В таком случае беру свои слова обратно.

— У нас в бригаде орлов нет, товарищ начальник, — сказал Дима.

— Веселая у вас бригада, — сказал Тихомиров. — В самодеятельности не участвуете?

— У нас нет конферансье, — сострил Матрос и первым расхохотался.

— Конферансье у вас будет, — сказал Вениамин.

Я думал, он шутит, но начальник цеха не шутил. Несколько дней спустя я понял, что он имел в виду.

— Как поживает Шуруп? — перевел Тихомиров разговор на другую тему.

— Обижается на тебя.

— За что?

— На новоселье, говорит, не пригласил… А еще за пепельницу. Помнишь, у нас на подоконнике стояла чайная роза? Так вот, она зачахла. Из-за тебя.

— Надоели вы мне с этой пепельницей, — сказал Вениамин. Он стал злиться.

— Да-а, ты забыл в шкафу старые подтяжки, принести? — спросил я.

Это уже было слишком. Тихомиров побагровел и подошел к Карцеву. Я не расслышал, что он спросил. Лешка коротко ответил. Он у нас не любитель разглагольствовать. Вениамин прошелся вдоль верстаков, долго разглядывал аппаратуру на испытательном стенде. Там на самом видном месте стояла бутылка из-под молока. Тихомиров взглянул на бригадира и покачал головой. Карцев велел Вальке убрать бутылку. Тот нехотя подошел к стенду и забрал бутылку, сказав при этом:

— Это не водка, а молоко… Можете понюхать.

— Дисциплина у вас, я скажу… — заметил Тихомиров.

— Придуриваются, Вениамин Васильевич, — сказал Карцев.

— Впрочем, этого и следовало ожидать, — изрек Тихомиров. Повернулся и ушел.

— Ну что вы на самом деле! — напустился на нас Карцев. — Он все-таки начальник цеха.

— Очень уж сердитый, — сказал Дима.

— Что ему моя бутылка, помешала? — сказал Матрос.

— А ты тут еще про какие-то подтяжки, — бросил на меня недовольный взгляд Лешка.

— Про старые, — съехидничал Валька.