Въезжаем в город. Замусоренные улицы, пятиэтажки с облупившейся краской. Нелепо одетые люди. Здесь, наверное, жутко скучно.

Останавливаемся у гостиницы. Снаружи - обычная кирпичная пятиэтажка. Анна пишет на бумажке свой телефон.

– Только это - рабочий. Домашнего у меня нет. Нужно сказать, чтобы позвали Анну из отдела финансов.

Я кладу бумажку в карман. Анна по очереди протягивает нам руки.

– Ну, приятно было познакомиться. Звоните, если будет время.

Боб дежурно улыбается своей "западной" улыбкой.

18/08/2000, 21:02

Поднимаемся в номер. Совковая тумбочка, две кровати с мятыми покрывалами. Зато в ванной - импортный унитаз и смеситель.

– Я ожидал, что будет хуже, - говорит Боб.

– Ты всегда ожидаешь хуже.

– Давай сегодня никуда не пойдем. Начнем завтра с утра.

– А сегодня и идти некуда, сейчас стемнеет.

Я включаю телевизор. Новости. "Курск". Спасательные работы осложняются плохими погодными условиями.

Боб не понимает русского и начинает болтать.

– Наши английские журналисты - говно и хуесосы. Есть только один хороший - он на пресс-конференции спросил у Блэра: "Почему вы так радушно принимали Путина, который замарал себе руки чеченской кровью?"

– А чем твой Блэр лучше Путина?

– А я не говорю, что лучше. Одинаковые подонки.

– Нет, говоришь. И вообще, какое вам - англичанам - дело до того, что происходит в Чечне, а? Вам что, Северной Ирландии мало? Хули вы всюду лезете?

– Северная Ирландия - часть Соединенного Королевства.

– А Чечня - часть России.

– Ничего подобного. Россия просто пытается подчинить ее, а Чечня ведет освободительную борьбу.

– Слушай, ты полтора года в России, а еще не научился говорить по-русски. Но зато ты уверен, что понимаешь то, чего мы не понимаем. А мы все, по-твоему, дураки, да?

– Нет, но в России нет такой долгой демократической традиции, как на Западе...

– Засунь ты в жопу свою демократическую традицию...

– ...и вы еще не осознали ценности гражданского общества.

– А ты уверен, что оно нам нужно, ваше гражданское общество?

Я больше не хочу с ним разговаривать. Выключаю телевизор, сбрасываю шмотки и ложусь. На белом пододеяльнике несколько зашитых дырок.

Боб говорит:

– Я пойду в бар.

– Хорошо. Ключ только один, пусть останется у меня. Постучишь, когда вернешься. Боб выходит, хлопнув дверью. Я засыпаю.

Звонок телефона. Просыпаюсь, хватаю трубку.

– Алло?

– Добрый вечер. Извините за беспокойство. Не хотите ли познакомиться с симпатичными девушками?

– Иди в жопу.

Бросаю трубку, поднимаюсь и иду в туалет поссать. За входной дверью шум.

– Джон, дай мне еще пятьдесят долларов, - говорит женский голос.

Я ложусь.

19/08/2000, 8:35.

Боб еще спит. Он приперся в четыре утра, пьяный в жопу. Я трясу его за плечо.

– Пошли завтракать.

Спускаемся в кафе, берем себе по яичнице-глазунье с сосисками. Худая прыщавая девушка лет восемнадцати собирает со столиков грязную посуду.

– Скажи ей, что если она поднимется сейчас со мной в номер и отсосет у меня, я дам ей пятьдесят баксов, - говорит Боб.

– С чего ты взял, что она пойдет? Она не проститутка, она здесь официанткой работает. Насчет проституток никаких проблем - мне вчера три раза звонили.

– Меня проститутки не интересуют. Хочу с этой.

– Нет, ты объясни - с чего ты взял, что она у тебя возьмет?

– Пятьдесят баксов - большие деньги. Она здесь столько зарабатывает за месяц.

– Не буду я ей такое предлагать, хочешь - сам и предлагай.

Доедаем, поднимаемся в номер. Я сажусь на телефон. Чтобы попасть в Видяево, откуда ушла лодка и где сейчас родственники подводников, нужно специальное разрешение из генерального штаба, из Москвы. Для этого нужно отправить туда запрос по факсу. Насти в офисе нет - воскресенье. Придется отложить на завтра.

– Ну что, поехали на вокзал?
– спрашивает Боб.

– А что там делать? Давай лучше останемся, посмотрим по телевизору, как разрезают лодку. На РТР прямая трансляция.

– Нет, это все ерунда, это будет на всех каналах. Нам нужны родственники, нам нужно сделать статью "человеческого интереса".

– Ладно, поехали.

Я беру диктофон, Боб - свою навороченную "мыльницу", и мы спускаемся вниз. В баре сидят поляки, пьют пиво. Кроме них - еще человек десять иностранных корреспондентов. Большинство их и все русские журналюги живут в другой гостинице.