– Это может означать что угодно. Это может быть хороший дурацкий фарфор. Когда ты увидишь завещание? – Кристиан отложил кий в сторону, чтобы взять бокал с пивом и сделать глоток.

– Физическая копия должна быть отправлена мне на днях.

– Но почему твой отец вообще оставил что-то Грейс? – Нахмурился Риггс, ходя вокруг бильярдного стола и решая, откуда лучше бить по мячу. – Разве она не была пятном спермы его бывшего лучшего друга?

– Противоречивость – это наша семейная черта. Отдать ей что-то, чего я хотел бы, будет прямым посланием куда подальше. Не думаю, что он когда-либо прощал меня, – проговорил я, положив трубку.

– За что? – Теперь хмурился и Кристиан.

– За рождение, – ухмыльнулся я.

– Это не ты был тем, кто засунул свой член в твою мать, извините за мой французский, – проговорил Риггс, сделав глоток пива.

– В обидах, как в эротическом белье, мало смысла. – Кристиан хлопнул меня по плечу. – Как думаешь, что он оставил для нее?

Отель на Пятой авеню? Яхту? Частный самолет? Варианты были безграничны. У Корбинов были деньги нескольких поколений. Такие старые, что их можно было проследить до Франции восемнадцатого века. Мои предки ели тортики с Марией-Антуанеттой.

– Сложно сказать. – Я положил книгу на стол. – У Дугласа было много активов и ноль угрызений совести. Единственное, что точно знаю, так это то, что он не мог отдать ей слишком много. Наша семья не славится щедростью, – заметил я.

– Во всем этом есть и положительная сторона, – проговорил Риггс, опираясь на свой кий, словно это трость, и скрестив лодыжки. На его лице играла победная улыбка, будто он выиграл в каком-то шоу.

– Просвети меня. – Я вопросительно выгнул бровь.

– Теперь, когда он мертв, ты можешь сделать финальный шаг. Использовать все, что есть в его завещании, в свою пользу.

– И это значит?

– Всем, что она не получила, ты сможешь болтать перед ее лицом, словно конфетой перед ребенком. – Риггс почесал кием спину, выгнув бровь. – Ты же хотел завоевать ее, да? Так ты нанесешь финальный удар. Так ты победишь.

– Не считал тебя хитрым типом. – Я сузил глаза.

– О, я могу быть безжалостным, – Риггс со смехом отмахнулся от меня. – У меня просто никогда не было интереса, чтобы показать эту свою сторону.

Хах.

Я собирался извлечь из ситуации максимум выгоды.

Даже если это означало, что необходимо сжечь наследие Дугласа Корбина.

Спустя три дня письмо пришло. Манильский конверт, требующий подпись. Альфред со стойки регистрации позвонил мне, чтобы оповестить меня, что конверт прибыл. Я выбежал босиком из квартиры.

– Кто доставил? Международный почтовый союз? – спросил я, вырвав папку из рук старика.

– Личная доставка от какого-то мужчины с важным видом. Надеюсь, у тебя все получится, сынок, – проговорил он, покачав головой.

В лифте я сдерживал себя, как мог, чтобы не разорвать коричневый конверт в клочья. Это было бы то, чего хотел мой отец. Я не мог рисковать тем фактом, что бесконечная жизнь после смерти могла существовать и его дух наблюдал за мной сверху.

– Подозреваю, ты попал в ад. Или есть шанс, что ты подкупил ангела, чтобы найти себе местечко в раю, – вместо открытия конверта проговорил я, подбрасывая его вверх-вниз.

Когда я вернулся в квартиру, то кинул конверт на свой стол в кабинете, пошел на кухню, сделал кофе и потом вернулся. Я разрезал конверт ножом для писем, потом аккуратно вытащил стопку бумаг, в очередной раз напоминая себе, что мне все равно.

Но на самом деле мне не было все равно. И это чертовски убивало меня.

Я знал, что моя привлекательность потускнеет в глазах Грейс, если Дуг оставил ее такой же богатой, как меня. Я выставлял свою родословную, свой престиж и миллиарды семьи перед ней, чтобы удержать ее рядом. Если это все пропадет, то она, скорее всего, уйдет от меня навсегда.

И если она навсегда бросит меня, то я проиграю. Действительно, наконец, проиграю в нашей войне, которая длилась третий десяток.

Все или ничего.

Я пропустил нудную часть и перешел сразу к делу. Я начал читать перечисление пунктов.

Большая часть недвижимости, за исключением офисного здания в Скарсдейле, перешедшего деловому партнеру по бизнесу, теперь принадлежали мне.

Наличные, облигации, банковские счета полностью переходили ко мне. Его инвестиционное портфолио тоже теперь мое. Как и его частный самолет. Я даже получил машины, антикварную мебель и уродливые семейные реликвии.

Я получил все, чем он владел.

Миранда Лэнгстон не получила и цента. Даже консервы в кладовке. Даже его наилучшие поганые пожелания. Грейс тоже, похоже, ничего не досталось. О чем, черт возьми, тогда говорил адвокат по недвижимости? Что ценного он ей оставил?