– Слабые умирают, - улыбнулась Апрель.

– В трезвом обществе слабых защищают! – твёрдо сказала Элизабет. – Это одна из добродетелей Англии.

– Разве не Великобритании?

– Дура, я из Англии. Мы делимся на Уэльс, Шотландию и Англию, - фыркнула Элизабет. – Могу говорить только за себя и Англию.

– Ты видела территорию России? – закатала глаза Апрель. – Почему вы столь сильно цепляетесь за свою национальную идентичность?

– Откуда ты вообще такие слова знаешь?

– В России такие слова принято знать, у нас народностей… - прервалась Апрель. – Не помню сколько, это мне Аластор рассказывал.

– Мы цепляемся за неё, потому что мы ценим нашу историю и достояние наших предков. Поэтому мне не нравится, когда вы всех нас называете здесь англосаксами. Мы англичане, шотландцы, валлийцы и ирландцы, не считая множества других национальностей.

«Откуда в ней столько патриотизма?» - вздохнула Апрель.

– А наши национальности ты знаешь?

– Эм… - замялась Элизабет. – Якуты? Вас слишком много…

– Я и сама не знаю, - усмехнулась Апрель. – И многие другие уверена тоже.

Апрель потянулась, встречая бьющий её ветер с лёгкой улыбкой.

– Когда я попала в город, то поняла, что он мало чем отличается от третьего района. Люди здесь даже менее свободны, чем в третьем районе. Хотя люди оттуда и не думают о свободе. Здесь ты постоянно кому-то обязан и каждое твоё действие сопровождается подозрительной слежкой от других, при этом здесь всё ещё властвуют синдикаты. Как же выразился Аластор… - почесала затылок Апрель. – А точно! Он сказал, что система перестала служить людям и мы сами стали её рабами. Он говорил, что это неплохо, просто мы зациклились на этом и не пытаемся создать нечто лучшее, ведь всегда есть место прогрессу.

– Что ты этим хочешь сказать?

– В мире есть нечто важнее места, где ты живёшь. Важны люди, которые тебя окружают. Те, кто действительно будут дорожить тобой. Они не зависят от мира, от предрассудков твоего общества и…

Апрель замялась, понимая, что не может словами выразить свою мысль, что хранит в своей душе.

– Без Аластора этот город обречён для меня… - голос Апрель потух. – Поэтому с ним всё будет хорошо.

– Точно что-то не случилось? – подозрительно спросила Элизабет.

– Нет, всё хорошо… - неуверенно ответила Апрель. – Теперь всё будет хорошо. Пока, тебе уже в академию пора!

– Но…

Элизабет не успела возразить, как Апрель повесила трубку.

Апрель вошла в палату Аластора. Данталион стоял над Аластором, окутывая того своей белой маной.

– Он отходит от наркоза, - усмехнулся демон. – Подойди, ему есть, что тебе сказать.

Любопытно Апрель подошла к койке. Аластор смотрел на неё своим слабым взглядом и глупо улыбался.

– Апрель… - тихо сказал он.

– Он сейчас в бреду можно сказать. Может говорить всякую фигню и ничего не вспомнит, когда вновь проснётся.

– Вы в него и наркоз пихали? – подняла бровь Апрель.

– Врачи, что только в него не «пихали», когда он стал кашлять кровью, - вздохнул Данталион. – Парень, которому я дал знаний ни разу не применил их по назначению, вот и хромает уровень образованности среди врачей.

– Ты так красива, Апрель, - с лица Аластора не сползала глупая улыбка.

Апрель опустилась к койке, ближе приближаясь к лицу Аластора. Сейчас он чем-то походил на ребёнка и Апрель впервые почувствовала себя взрослой с ним.

– Прости, Апрель, прости…

По щекам Аластора внезапно потекли прозрачные слёзы.

– За что? – удивилась Апрель, хватая его руку.

– Всё из-за меня, - несчастно посмотрел на неё Аластор. – Вся та боль, все те муки, которые ты испытала. Всё это из-за меня. Прости, что убил тебя, Апрель…

Девушка переместила красный взгляд на демона.

– Это не я, - пожал плечами он.

– Я действительно хотел, чтобы ты жила дольше, чтобы тебе кто-то смог сочувствовать, но я оказался бездарен… - Аластор глупо хихикнул. – Я знал, что бездарен, но не хотел, чтобы это коснулось тебя. Если бы я только обладал талантом, чтобы тебя раскрыть…

– Но ты ничего не сделал, - крепче сжала его руку Апрель. – Ты только помог мне.

– Ты не знаешь, так ведь? – слабый взгляд его померк. – Мы все в…

Голос его тут же прервался.

– А мне запрещено это говорить, - глаза Аластора стали чётче. – Апрель я всегда любил тебя. Ты была милым персонажем, который не мог никому доверится и потому путался в своих эмоциях. Мне всегда хотелось защитить тебя от этого, но я не мог противится их воли. Я был слаб, потому ты умерла. Прости меня, прости…