теряется в кустах,

безлюдна, бесприютна.

Одолевает страх:

вдруг кто-то злой появится,

кругом ведь ни души.

Бегом, бегом, и вышла я

в поселок из глуши.

Но – стоп! Остановилась,

глазами повожу.

Клубком назад полвека

и больше отвожу.

И вижу я воочию:

брусчатые дома,

согреты ранним солнышком,

глазеют из окна.

Горошинами катится

народ со всех сторон,

соседа и товарища

зовет, скликает он.

И вот уже колонна,

как в красный Первомай,

тянулась по Козловке.

Всех разом принимай,

завод, своих рабочих!

Потоку нет конца…

Здесь вижу пару тихую,

родных мать и отца.

Десяток лет по тропке

заветной проходили.

Для них светило солнце

и тучки дождик лили…

Промчалось все, как в детстве

хорошее кино.

Дарить и обворовывать –

то времени дано.

Завод не собирает

народ, как сердце кровь.

И умерла Козловка.

И жаль былого вновь?

Нарядные автобусы

везут народ привычно,

маршрутки обгоняют –

зачем пешком ходить?

Цветные иномарки,

удобный транспорт личный,

в Москву с утра увозят,

чтоб денег раздобыть.

«Но огоньки есть. С надеждой на них будем терпеть, думаю, недолго… Все уляжется, и жизнь пойдет своим чередом». /Из письма с фронта/

Предо мной листочек пожелтелый,

сбережённое отцом письмо.

Из годов смертельных прилетело.

Почему одно? Всего одно?

Весточка от дяди Серафима –

сына, брата, зятя. В тех годах

радость без границ: промчалась мимо

пуля-дура, чуть слабее страх.

Оживает робкая надежда,

манит в черной дали огоньком

и Анику-воина. Он прежде,

нет, всегда берег её …тайком.

А сегодня, брату отвечая,

хочет верить с Ваней в унисон.

Хоть и трудно: где Сибирь чужая –

где Донбасс горящий? Быль, не сон…

В том конверте есть и похоронка.

В сорок третьем мокрою весной

приютила дальняя сторонка

в погребенье братском прах родной.

Навсегда для матери остался

без вести пропавшим, но живым!

«Пламенным» (с еврейского) – так звался

не случайно воин Серафим.

Сохранились записи смешных и трогательных словечек, произнесенных моими детьми в младенческом возрасте. Некоторые приведу здесь.

Стихи? Их цель – изобразить ситуацию, которая вызвала реакцию ребенка. Сами детские слова не ввела в стихи, чтобы не ломать, оставить нетронутыми.

* * *

Ножки неокрепшие по полу топочут.

В кухне перед бабушкой голову поднял

И уткнулся в фартук, быть один не хочет.

Волоски сияют в мягком свете дня.

– Внучек, дай поцеловать твои лапки!

– Они сахайные? К чаю?

* * *

Ах, апрель, апрель… Мокрые дорожки.

Наконец-то дома! Отдохну теперь.

Прискакал сынишка, постоял немножко.

Как я мою туфли, смотрит через дверь.

Вдруг взглянул с сочувствием в глаза

И лукавым шёпотом сказал:

– По лужам ходила?

* * *

Сказки. Ох, как любят! Чтобы пострашней.

Мир таким и видится – сколько лет и дней…

С чудесами, тайнами, с верою в добро,

Где герою милому крепко повезло.

Но Снегурочка растаяла.

– А я?

Папа: – И ты из снега, растаешь.

– Мама, правда же я не растаю? Я летний!

* * *

«Дюймовочка».

– А меня не утащит ззаба (жаба) через окно?

* * *

Праздник. Стол обильный накормил гостей,

Подпоил немного, впрочем, без затей.

Расцвели у родичей и душа, и тело.

– Может, песню запоём?

– Это дело, дело!

– Ну-ка, дочка, запевай.