— Каются, те кто грешен. Бизнесмены храмы строят, чиновники иконы целуют, депутаты с попами дружат…

— Да это все наши — они не каются. У них работа такая. Ваших мучить.

— Это многое объясняет, — кивнул Валентин.

Его глаза так и тянулись к бутылке. Дух пива и закуски сводил с ума, но он держался. Был в этом дьявольском миролюбии и взаимопомощи какой-то подвох.

— Не попробуешь? — проследив его взгляд, уточнил чёрт.

— Мне сегодня и так хорошо. Просветление штука пугливая, обидишь недоверием — покинет и не вернётся…

— Да как ты узнал то? — подскочил проверяющий.

Содержимое подноса должно было разлететься в стороны, но зелёный змий, высунувшийся из-под донышка бутылок, только сильнее вцепился когтями в выкрашенный под металл пластик и недовольно зашипел.

— Это же как лекарство, — дёрнув за ворот белого халата, воскликнул чёрт. — Оно только память ненужную подчистит и зрение подкорректирует.

— А зачем мне это?

— Ты хочешь продолжать нас видеть? — ужаснулся проверяющий. — Мы же везде!

— Я бы хотел вас вообще всем показать…

— Ну уж нет! — чёрт вскочил и зашвырнул поднос в угол.

Бутылки ударились об стену, но даже не треснули, а только окутались зелёным дымом. По стене вниз, оглядываясь, сползла недовольная ящерка.

— Ты что, враг человечества?

— Вообще-то вы…

— Не болтай ерунду! Мы тут для вашей пользы. Представляешь, что начнётся, если все увидят правду? Секретность — залог спокойствия обычных граждан. Большинство не хочет знать, как всё на самом деле. Большинство хочет дорого одеваться, пить, есть и ничего не делать. Где тут в этой схеме мы?

Проверяющий обвиняюще уставил свой когтистый палец на пациента в острой форме.

— Вас тут вообще не должно быть, — согласился Валентин.

— Дожились, из собственного дома выгоняют.

— Тогда нас.

— Вот ты интересненький, — скривился чёрт. — А куда вам податься? Свой-то мир вы разрушили, вот и гостите, там, куда пускают. Ещё, видите ли, недовольны — обслуживают плохо и заставляют свои правила выполнять.

— А откуда мне знать, что это правда? Может быть, вы наш мир захватили и головы нам дурите?

— Ну, знаешь ли! — надулся проверяющий. — Я вызываю спецназ!

— Ваш спецваш или наш спецнаш?

Чёрт достал мобильник, оскорблённо задрал подбородок и отвернулся, набирая чей-то номер и угрожающе посвистывая.

— Не свисти, удачи не будет, — прошептал Валентин, слезая с кровати.

Подобрал бутылку и, подкравшись, обрушил на рогатую голову. Проверяющий крякнул и осел. А пациент в острой форме, заботливо прикрыл его белым халатом и высунулся в коридор. Медперсонала видно не было. Видно все попали на ковёр к завотделением, чтобы выслушать грубые замечания о своём неподобающем разложении. Поэтому он спокойно вернулся в общую палату и с тревогой оглядел коллектив. Они уже не были тем серым, безголосым и зыбким пятном.

— Коллеги! Друзья! Единомышленники! — слабый голос Валентина неожиданно окреп и позволил окончательно воспрять духом. — Нас обманывают, но мы должны открыть всем глаза и показать правду. Жизнь — это ад!

— Мы в курсах, — прокряхтел Михалыч.

Он бывал в палате чаще, чем дома. А его заросшее лицо напоминало то ли волхва, то ли пророка, то ли просветлённого.

— Не поддался значит на уговоры, не стал их змия заговорённого облизывать? — усмехнулся ещё один завсегдатай Кузьмич. — В эту ловушку многие попадались. Вон Макарка, всего лишь пригубил, и на тебе. Вообще никого не узнаёт.

От батареи недовольно зарычал и гавкнул интеллигентного вида мужчина в очках и полосатой больничной пижаме.

Валентин сглотнул.

— Вы их тоже видите?

— Да все видят, — философски протянул Михалыч. — Не все решаются в этом признаться.

— И что же делать?

Из-под наваленных бесформенных тряпок на койке у окна, высунулась почти лысая голова с торчащими во все стороны клоками рыжих волос.

— Знамо чё, — прошамкал беззубый рот. — Сосчитать их надо, бесов проклятых. Как только тринадцать подряд сочтёшь — морок и рассеется.

— То, что чертей считать надо все знают, — согласился Кузьмич, продолжая ухмыляться со своего места. — Вот только не все могут, — его мутные глаза блеснули в подтверждение аксиомы. — Хитрые они бестии, в таких количествах не собираются.

Валентин переступил с ноги на ногу.

— Ко мне сейчас спецназ приедет?

Клоки рыжих волос затряслись и спрятались, из-под тряпок раздалось сдавленное:

— Не так страшен спецвас, как специх.

— Раз приедут, так считай. Они ведь не знают, что ты знаешь. Напором полезут. А ты их раз, два, три, четыре. Вот пусть и побегают, — Михалыч глубокомысленно почесал пятку и повернулся на бок. — А мы, если что, морально поддержим. Будем кулаки за тебя держать. Правда, коллеги?