Руководитель судебного заседания подписал приговор последним, что видно из подлинника приговора, который провозгласила в зале суда одна из двух других судей, участвовавших в рассмотрении уголовного дела.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации приговор областного суда изменила, исключив осуждение Клюева по эпизодам, по которым к тому времени (после вынесения приговора) истекли сроки давности и по эпизодам, по которым прокурор отказалась от обвинения за отсутствием события преступления, прекратив дело в этой части. В остальной части приговор оставлен без изменения, а кассационные жалобы Клюева без удовлетворения [5] .

Так закончилась долголетняя и сложная, в то же время уникальная история этого уголовного дела и зрелая часть жизни и судьбы профессора Клюева, никак не ожидавшего особого мнения. Публично выразившего суду свою личную признательность и благодарность за принципиальное соблюдение его прав и свобод, особенно – презумпции невиновности.

Что касается особого мнения, то вступлением приговора в законную силу поставленная цель осуществления правосудия была достигнута. При всей своей процессуальной ничтожности особое мнение выразило должное, категорически противоречащее основному принципиальному выводу в приговоре как сущему. Вышестоящая судебная инстанция в составе трёх профессиональных судей Верховного Суда Российской Федерации высказала своё законное мнение, приведённое выше. При этом строгая законность судебной процедуры осуждения Клюева не вызвала никаких сомнений высокой инстанции, что и указано в соответствующем судебном решении.

В законодательной модели постановления приговора в совещательной комнате, при котором все вопросы разрешаются большинством голосов, председательствующий голосует последним. В крайне ограниченных процессуальных условиях мнение председательствующего, принципиально противоположное уже высказанному мнению двух других судей, становится особым мнением. Если не исполнять это законоположение, то коллегиальное рассмотрение уголовных дел теряет свой смысл. Когда судья, поступая иначе, становится законодателем по конкретному делу, то оказывается выше закона и тем самым отчуждается от правосудия.

Решение правовой проблемы законной возможности выражения судьёй своего личного мнения, отличного от мнения большинства судей по одному и тому же рассматриваемому этой судебной коллегией уголовному делу, востребовано обществом. Тем более в условиях государственного усиления начала диспозитивности, когда законодатель впервые в истории отечественного уголовного судопроизводства установил зависимость от позиции и волеизъявления сторон самой возможности судебного разбирательства и постановления судебного приговора.

Более того, актуальность темы вызвана новыми законоположениями, позволяющими сторонам в уголовном процессе ходатайствовать об ознакомлении с особым мнением судьи не только по поводу приговора суда первой инстанции, но и апелляционного приговора, который всегда постановляется коллегиально. Естественная потребность в примере вытекает из общего порядка передачи потомкам накопленного предками жизненного опыта, позволившего человеку выжить и сохранить культуру.

Как религиовед, автор не может не заметить, что особое мнение позволило судье реализовать свободу своей совести и письменной речью изложить свои убеждения, возникшие по результатам судебного рассмотрения уголовного дела.

Другой случай личного мнения судьи – народного заседателя не развился в особое мнение, благодаря критическому мышлению и трудоёмкому способу его выражения в культуре спора.

Так, районный суд в составе председательствующего по делу – судьи и двух народных заседателей рассмотрел уголовное дело и вынес обвинительный приговор, вступивший в законную силу.

При рассмотрении дела одна из женщин – народных заседателей имела имплицитно настрой оправдательный, считала подсудимого невиновным и желала освобождения его из-под стражи. Вторая женщина – народный заседатель слушала дело внимательно и с пониманием относилась к действиям председательствующего по организации и руководству уголовным процессом. Председательствующий по делу каждое решение суда согласовывал с народными заседателями, совещался с ними и учитывал мнение каждой из них даже тогда, когда этого по закону прямо не требовалось, а оставлялось на усмотрение председательствующего в силу его процессуальных полномочий.

Более того, судья обращал внимание на все, имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела обстоятельства не только участников судебного заседания со стороны защиты и обвинения, но и состав суда. Когда значимые для дела обстоятельства представлялись непонятными кому-либо из участников уголовного процесса, в первую очередь членам суда, председательствующий возвращался к дополнительному исследованию связанных с ними доказательств.

Постепенно перед судом открылась ясная и понятная картина содеянного подсудимым, который по этой причине перестал агрессивно отрицать свою вину, хотя и не признавал себя виновным.

Когда в процессе доказывания виновность подсудимого становилась очевидной, профессиональный судья изложил на бумаге проделанную судом работу и предложил заседателям ознакомиться с целью возможной критики и предложений по устранению в судебном заседании недостатков судебного следствия. При этом судья не торопил своих коллег и предоставил возможность спокойного и делового обсуждения текущих проблем судебного разбирательства, надеясь на их жизненный опыт и сознание своего гражданского долга по осуществлению правосудия, принятого ими на себя добровольно после оказанного им доверия общим собранием трудового коллектива по месту работы. Вообще, народные заседатели оказались лучшими представителями современного им общества. Такой вывод судья сделал, осуществляя совместно с ними правосудие в народном (районном), военном (гарнизонном) и областном (региональном) судах.