– Невероятно. Я как будто в рай попала или в сказку. Не успею загадать желание, а оно уже исполнилось.

Евдокия Петровна спокойно ответила:

– Да. У нас так. Если человек нам по душе пришелся, все у него будет хорошо, ну, а если нет – сам крутись, как хочешь.

Елена и Василий Андреевич от ее слов рассмеялись, а Евдокия Петровна посоветовала Елене:

– Пойди-ка ты Гришу проведай, а то, как проснется, увидит, что тебя нет рядом, опять заплачет.

Когда Елена вошла в комнату, где спал Гриша, он тут же открыл глаза. Елена присела на кровать.

– Поспал немножко? Что-нибудь приснилось? Вижу, что приснилось что-то хорошее. Ну, поднимайся, загостились мы тут, пойдем осваивать наше новое жилище.

Гриша потянулся к ней, Елена взяла его на руки и вернулась в кухню к чайному столу:

– Очень вовремя, Евдокия Петровна, вы мне посоветовали проведать Гришу, как только я вошла, он тут же проснулся.

– Разбудила, небось? Все тебе неймется побыстрей уйти от нас.

Василий Андреевич вступился за Елену:

– А я, очень даже понимаю Анну Леонидовну, она теперь, как весенняя птичка хочет побыстрей устроиться в своем новом гнездышке.

Евдокия Петровна строго посмотрела на Василия:

– А ты, я вижу, как весенний мартовский кот хвост распушил, уже почти стихами заговорил. Вот, Варвара придет, я ей поведаю, какой у нас в доме поэт завелся.

Василий от неожиданности приумолк, а Евдокия Петровна, улыбнувшись, смягчилась:

– Ладно, не стану тебя перед женой стыдить, но ты уж тоже не шали. Давай-ка собирайся, помоги Анне, донесешь Гришу до дома и сразу назад.

Елена обняла Евдокию Петровну:

– Спасибо вам, отогрели вы меня, и Варе от меня большая благодарность, она так о нас с Гришей заботилась.

Евдокия Петровна махнула на нее рукой:

– Ладно тебе. Мы что, навсегда прощаемся? Вот придешь в другой раз, сама и поблагодаришь, а теперь ступай уже, а то и меня до слез доведешь.

Василий, как было велено Евдокией Петровной, донес Гришу до дома, где их ждала Анастасия Георгиевна, и стал прощаться:

– Единственный человек на моем участке, которого я опасаюсь – это моя теща, хотя женщина она чудесная, но очень строгая.

– Да, я это заметила. Огромное вам спасибо, Василий, если не будете сильно возражать, я стану вас так называть в приватной обстановке, и Варе большой привет и попросите ее навестить нас, как сможет. Ну, и до свидания. Дальше мы сами.

Поднявшись во второй этаж, Елена постучала. Дверь тут же отворилась, на пороге их встретила Анастасия Георгиевна:

– Ах, Аннушка! Как хорошо, что вы пришли, мне надо с вами посоветоваться. Проходите, проходите, и представьте меня своему сыну.

Елена с Гришей на руках прошла в прихожую и встретила удивленный взгляд хозяйки дома:

– А где же ваши вещи? – Анастасия Георгиевна тут же спохватилась, – ой, извините, забыла. Вы же погорельцы. Неужели все потеряли при пожаре?

Елена прижала к себе Гришу:

– Все, что с нами было, потеряно в пожаре, но самое главное удалось сохранить, – она еще тесней прижала в себе мальчика.

– Да, конечно, – Анастасия Георгиевна сочувственно посмотрела на Елену, – но вы ведь где-то жили, у вас был дом?

Елене опять пришлось фантазировать, она грустно улыбнулась:

– В Москве мы жили в служебной квартире мужа, вот переезжали на Урал, там тоже должны были поселиться в служебную квартиру, которую давали папе Гриши, но после пожара… – Елена отвернулась, она затруднялась, что сказать о пропаже Гришиного отца, но выглядело это так, будто она испытывала боль от потери мужа.

Анастасия Георгиевна грустно покачала головой:

– Теперь вам многое надо начинать сызнова, то, что унес пожар не вернуть.

Елена со вздохом ответила:

– Пожар многое изменил в нашей жизни, а все, что было прежде потеряно.

Анастасии Георгиевне был неведом истинный смысл услышанных слов, ей не были известны обстоятельства, о которых подумала Елена, но в ее словах были грустные и горькие нотки, и Анастасия Георгиевна попыталась приободрить ее и успокоить:

– У вас есть сын. Ребенок – главное, что может быть в жизни любой женщины. Все остальные потери, они уже в прошлом, пройдет время, и вы о них будете вспоминать все реже и реже, а сын всегда будет вашей радостью, вашей болью и вашим счастьем.

Слушая Анастасию Георгиевну, Елена смотрела на Гришу и улыбалась, затем перевела взгляд на хозяйку:

– Это мой Гриша, он пока тихий мальчик, шалить, еще не научился.

Анастасия Георгиевна прикоснулась к ручке Гриши:

– Здравствуй, Гриша! Меня, пожалуйста, называй – баба Настя, шалить будем вместе, я тебя этому быстро научу, а мама твоя нас за это будет ругать.

Елена рассмеялась:

– Что-то такая перспектива мне не очень нравится, можно, лучше я тоже стану шалить вместе с вами?