– Я накрою на стол и уйду.

Голос ровный, но движение выдавали нервозность парня. Руки непрерывно дрожали, а взгляд побитого щенка. И это уже было перебором, поскольку Юля начала чувствовать себя виноватой. Но скорее всего причина заключалась в том, что она так и не поговорила больше с ним после их разговора в её кабинете. Всё так закрутилось, что она совершенно забыла об этом.

– Приятного аппетита, - закончив со всем, он поспешил к выходу.

– Подожди. Присядь.

– У меня ещё дела остались на кухне. Заготовки на завтра...

– Роки, не веди себя, как ребёнок. Ты знаешь, нам надо поговорить.

– Я не хочу говорить, - ответил стоя к ней спиной.

– Почему?

– Потому что знаю, что вы хотите сказать, а я не готов это слышать.

– Мне даже стало любопытно. Что по твоему я собираюсь тебе сказать?

– Вы хотите выгнать меня из гарема, - на нервах прокричал он и вдруг резко подойдя, упал перед ней на колени.
– Госпожа, дайте мне ещё один шанс. Всего один и обещаю больше не разочарую вас. Никогда не повторю свой проступок.

– Так, начнём с того, что никто никого не выгоняет. Я не приняла ещё никаких решений касательно вас... И встань с колен.

Нет, ей нравилось видеть парня в таком положении. На коленях перед ней. Было в этом что-то притягательное и сексуальное. Даже его выражение лица сейчас её возбуждало... частично. Частично она причиняло ей боль.

Роки послушался. Встал с колен, но взгляд не изменился. Был всё таким же отчаянным и молящим, словно парень находился на грани между жизнью и смертью, а Юлия судьёй, которая и примет окончатльное решение.

– Вы правда не собираетесь гнать меня?

– Конечно же нет. Я сказала в самом начале - гарем покинут только те, кто либо изменит, либо будет сидеть дома без дела. Остальное будем решать разговорами. Ты мне изменял?

– Нет, госпожа, - от неподдельного ужаса его лицо исказилось ещё больше.
– Даже мысли не было такой.

– Как-то связан с вчерашнем празднествам лэры, где были пойманы бывшие наложники?

– Нет.

– Тогда с чего ты решил, что я собираюсь выгонять тебя?

– Потому что сожгли моё письмо.

– Какое письмо?

Замявшись, поварёнок сел на кресло. Длинные пальцы то и дело сжимались, а Юлия налила из графина себе немного вина. Она уже ничего не понимала. Потом налила ещё и дала бокал Роки. Парень был слишком напряжён и находился на взводе. Ещё немного и точно сорвётся.

– Спасибо... Письмо с моими извинениями и признанием, - после алкоголя немного успокоился он.
– Я понимаю, порой выгляжу глупо и веду себя не лучше. Вспомните хотя бы отбор. До сих пор стыдно за тот случай.

Усмехнувшись уголками губ, Юля села на подлокотник кресла. Их знакомство нельзя назвать романтичным и пределом мечтаний, но будь всё иначе она не обратила бы внимания на Роки. Именно его юношеская дерзость привлекла женщину.

– Если стыдно, почему вёл себя тогда так?

– Не мог иначе, - он совсем опустил голову.
– Просто все мои прежние отношения были короткими и простыми. Увидел, захотел, подошёл, сказал пару красивых фраз и взял, но с вами весь свой словарный запас растерял, а впечатлить хотелось.

– И тебе это удалось. Ты ведь был в первой пятёрке, когда я выбирала.

– Да, но мнения вы были обо мне не самого лучшего. Поэтому, чтобы не повторять больше ошибок подумал лучше написать письмо. Половину ночи писал то, что не мог произнести вслух и положил на поднос вчера для завтрака. А потом нашёл письмо сожжённым в камине.

– Ты положил его в поднос для завтрака?

– Да.

Она налила вина уже в два бокала. Им обоим следовало немного выпить. Ему, чтобы окончательно расслабиться, а Юльке успокоится, поскольку начала подозревать, что кто-то решил подчистить её гарем. И это явно кто-то из наложников. Посторонний не смог бы избавиться от письма.

И тут возникали новые вопросы. А кто собственно подкинул ночью письмо о том, где находятся наложники? И кто их надоумил пойти? Точно сами прознали, или кто подсказал?

– Ты поэтому избегал меня сегодня?
– хотела окончательно прояснить момент.

– Да. Боялся прогоните, поэтому пытался выиграть время. Когда уехали в театр, оставил подарок, цветы в ваших покоях с ещё одним письмом.

Цветы? Но когда она пришла в её комнате ничего не было.

– Роки... я ничего получала. Ни утром, ни сейчас.