Закурив, он стал пускать кольца дыма, похожие на разваливающиеся от старости зонтики.

– Ну вот скажи мне, Алеша, – обратился матрос Семен к Курбатову, – какое, по-твоему, утверждение более верно: мы здесь сидим потому, что этот погреб существует, или же этот погреб существует лишь потому, что мы здесь сидим?

Алеша, вообще-то любивший всяческие курьезы и парадоксы, почувствовал в вопросе подвох. Он угнездился на колесе поудобнее и посмотрел на матроса:

– Мне кажется, вопрос сформулирован не совсем точно. Но я все же попытаюсь на него ответить… Итак, предположим, что этот погреб существует лишь только потому, что мы в нем сидим. То есть, не будь нас в данный момент здесь, никакого погреба бы не было. Правильно? Правильно. То есть, когда нас не будет, не будет и погреба… А что это значит? А значит это то, что погреба нет и не было вовсе, и тех людей, что якобы копали погреб, их, получается, тоже нет и не было. И если следовать этой логике до бесконечности, то можно с уверенностью заявить, что кабы Жерар не бросил меня в погреб, в нем не было бы и вас. Тут у нас получается интереснейший парадокс: я не появляюсь в погребе, значит, он не существует, и значит, вы тоже не существуете в несуществующем погребе. Из всего вышесказанного смею предположить, что ваше второе предположение неверно.

Матрос Семен усмехнулся и сплюнул на пол.

– Ну, допустим, я с тобой соглашусь. Но тогда выходит, первое утверждение и определяет истинное положение вещей? Мы здесь только потому, что этот погреб существует.

Алеша откашлялся.

– Нет. Первое утверждение тоже не может быть верным, потому что Жерар кинул меня в погреб уже после того, как я об этом самом погребе подумал, а не до того. Понимаете? После, а не до! Значит, мое сознание определило бытие, а не наоборот. Посему первое утверждение тоже неверно.

– Логично, логично, – закивал Семен. – Вижу, ты малый умный, тебя простой софистикой с толку не собьешь. А кстати, кто такой Жерар?

Алеша радостно заулыбался, будто вспомнил что-то до ужаса хорошее.

– Жерар – актер, – пояснил он, не переставая улыбаться. – Жерар меня сюда и бросил. Обиделся за то, что я его вначале с женщиной спутал.

– А-а-а, ну понятное дело, – промычал Семен, выпуская очередной дымный «зонтик». – Актеры – народ нестабильный, нервный. Им простительно всякое происшествие. Но как же ты с ним познакомился?

– А мы с ним вместе голыми на сеновале спали! – весело гоготнул Алеша.

И, сообразив, что сболтнул лишнего, густо покраснел.

У Семена же как-то странно задергалась щека. Он встал, вытряхнул табак из трубки и отошел к ведущей наверх лестнице.

– Семен, ты расстроился? – спросил Алеша, не заметив, что обратился к матросу на «ты».

– Нет-нет, просто грустно стало… – печально вздохнул тот и вдруг заплакал.

Алеша растерялся. Он впервые видел плачущего матроса.

– Да что ж за судьба! – хныкал Семен, растирая грязными руками слезы по щекам. – Кто-то спит с актером на сеновале, а я всю свою паскудную жизнь дрыхну в обнимку с ржавым якорем!

И – зарыдал навзрыд.

Алеша подошел к нему, похлопал по плечу.

– Ну не плачь, Семен, не плачь, – попытался успокоить разочаровавшегося в жизни матроса. – Все не очень плохо.

– Что именно не очень плохо? – всхлипнул Семен.

– Ну, я хотел сказать, что все будет хорошо, – поправился Алеша.

– Так я и думал, – уронил голову Семен и завыл, как пес.

Выл Семен около двадцати минут, а Алеша все это время его успокаивал, правда, безрезультатно.

Наконец, поток слез и рыданий иссяк.

– Хватит! – решительно отрубил Семен и перестал плакать.

Алеша утер выступивший на лбу пот и глубоко вздохнул:

– Ну, слава богу, взял себя в руки.

Семен покосился на Алешу и высморкался в кулак.

– Хватит, – повторил он, вытирая ладонь о стену. – Хватит сидеть и ждать. Надо действовать.

– Конечно, надо, – согласился Алеша. – Ты что-то придумал?

– Я решил утопиться в колодце, – твердым, не терпящим возражений тоном заявил матрос и грозно зыркнул на Алешу: – И попрошу мне не мешать!

Алеша как-то сразу сник.

– Не буду, – пообещал уныло и начал ущербно сутулиться.

– Тогда полезли из этого погреба, – бодро и празднично скомандовал Семен, вставая и подходя к лестнице.

– Постой, а разве мы здесь не заперты?! – удивился Алеша.

– Кем же это мы, интересно, можем быть здесь заперты?

– Жераром, например.

Семен рассмеялся:

– Вздор! Я сам забрался сюда четыре часа назад, от жары спрятаться. И никакого Жерара не видел. Полезли.

И они полезли наверх.

Матрос напевал себе под нос что-то задорное и вообще выглядел значительно веселее с того момента как решил свести счеты с жизнью. Он улыбался и то и дело приглаживал волосы рукой, как перед свадьбой. Алеша решил, что появление цели, а самое главное стопроцентная цверенность в достижении этой цели предали матросу сил и энергии.

Лестница была деревянной, местами подгнившей от сырости и постоянно шаталась. Они поднимались уже минут пять, дно погреба давно скрылось во мраке, а конца лестнице все не было. Алеше стало не по себе от этого затянувшегося подъема.