– Вы узнаете? – спросил он.

– По-моему, это «Мулен Руж», – ответил Пeтрович.

– Да, – ответил хозяин. – «Мулен Руж». Моя молодость. Видите, на вершине акробатической пирамиды? Это я. А вот здесь, – хозяин указал на репродукцию, висящую рядом с фотографией, – моя начальная школа в развлекательном бизнесе. Это набережная Касабланки.

– Касабланки? – удивленно воскликнул аудитор. – Вы там бывали?

– Доктор Пeтрович, давайте отобедаем, и за обедом я вам расскажу про Касабланку.

После сытного обеда Пeтрович решил пройти до бюро братьев Клемен пешком.

Обед получился не просто сытным, но и насыщенным. За разговором с хозяином клуба Пeтровичу удалось выведать очень интересную информацию. И ее обдумывание также требовало неспешной прогулки.

Правда, думать совершенно не хотелось. Это же была первая прогулка по городу после возвращения.

Дойдя до памятника Моцарту, он присел на скамейку. Тюльпаны перед памятником, высаженные, как всегда, в форме скрипичного ключа, уже начинали распускаться. Надо же, чему-то в этом мире удается оставаться вечным.

Пeтрович достал трубку и закурил. Краем глаза он заметил, как возле подвесной урны рядом с газоном остановился молодой человек и что-то аккуратно в нее положил. Да, подумал Пeтрович, в этом мире ничего не меняется. Не только тюльпановый скрипичный ключ. Сейчас к урне должен подойти другой молодой человек и забрать посылку.

Но это оказался не молодой человек, а девушка. Подойдя к урне, она пугливо осмотрелась вокруг, потом опустила руку в урну, быстро ее подняла и почти бегом направилась к выходу из парка.

Пeтрович как-то за биллиардом рассказал Шнайдеру об этой уличной традиции. Покупать дурь напротив Моцарта. На что сыщик ответил ему, что об этом знает весь департамент полиции. Но ставить полицейского рядом с Моцартом казалось еще более кощунственным. И бесполезным. Поставишь полицейского там, так они начнут торговать рядом со Штраусом. Поэтому дело ограничилось камерой видеонаблюдения на воротах парка. По крайней мере, подвел тогда итог беседе сыщик, у отдела борьбы с наркотиками всегда есть актуальная база данных об уличных торговцах.

Обед с хозяином клуба оказался более чем изысканным. Хозяин оказался услужливым и здесь. На аперитив были поданы французский брют и устрицы. Откуда ему знать, усмехнулся про себя Пeтрович, что последнее время я только и делал, что ел устрицы и запивал их французским брютом.

– Так вы действительно хотите услышать про Касабланку? – спросил хозяин.

– Да, – ответил Пeтрович.

– Тогда слушайте. – Хозяин вилочкой выудил из раковины очередную устрицу, запил ее вином и сложил руки на столе:

– Когда закончился мой контракт с «Мулен Руж», то один французский коллега предложил мне отправиться в Касабланку. Французы ушли оттуда в еще в пятидесятые, но местная элита успела привыкнуть к их привычкам и традициям. И мой коллега предложил мне открыть в складчину там варьете. Вы знаете, я сразу загорелся этой идеей. Вы смотрели сам фильм? 6

– Конечно, – доедая последнюю устрицу, ответил аудитор.

– Тогда вы сможете меня понять. Сыграть в жизни роль Хэмфри Богарта, это же такой челлендж. Правда, нас немного беспокоила уже тогда нараставшая исламизация тамошней повседневной жизни, но у моего напарника была потрясающая идея. Несмотря на все предписания шариата, мусульмане очень терпимо относятся к демонстрации танца живота. И мы придумали номер. На сцену выходят три танцовщицы, скидывают прозрачные туники и начинают танцевать под оригинальную музыку. Потом музыка становится все тише, а фрагмент сцены под танцовщицами начинает подниматься вверх. Музыка танца постепенно переходит в интермеццо, а на сцену выходит кордебалет, закутанный в такие же прозрачные туники. Интермеццо стихает, и начинается канкан. Кордебалет сбрасывает туники, грудь и бедра остаются еле прикрытыми, головы украшает трехцветный плюмаж, и начинается танец. А после классического прыжка и шпагата, на заключительном аккорде, каждая девушка кладет своей партнерше справа руку на плечо, опускает бретельку лифа и тут же поднимает ее. И при всем этом три турчанки продолжают исполнять танец живота на подмостках! Представляете?

– Впечатляет, – улыбаясь, сказал Пeтрович.

– Мы держали этот номер три сезона, – хозяин сделал знак рукой, и тут же на столе появились две закрытые супницы. Официанты открыли их, и над столом поплыл запах вареных крабов. Пeтрович опять усмехнулся про себя. Что поделать, здесь почитают за роскошь то, что на Карибах считается повседневностью.

Он намазал на хлеб масло, попробовал суп, удовлетворенно качнул головой и – начал работать:

– Я сам никогда в Касабланке не был, но в моей семье ей отдавалось должное уважение. Как Хэмфри Богарту, так и Ингрид Бергман. Но давайте вернемся сюда. У меня появились некоторые вопросы, которые я хотел бы вам задать.

– Я вас слушаю, – сказал хозяин.

– Скажите, что представлял из себя ваш бухгалтер?

– Очень толковый парень, – ответил хозяин. – Мало того, что он продублировал всю нашу бухгалтерию в компьютере, он разрешил два самых болезненных вопроса.

– Какие? – спросил аудитор.

– Доктор Пeтрович, позвольте начистоту, – хозяин сделал еще один знак рукой, и официанты разлили им в бокалы красное вино.

– Охотно.

– Я навел о вас справки. Вы ведь не из полиции, так?