Что я чувствую? Да нет никакого злобного торжества, что я трахнул жену брата. Нет удовлетворения, нет чувства победы. Я опять проиграл, меня безумно тянет к той, кто никогда не будет принадлежать мне. Я лишь интрижка для тебя, от меня тебе нужен только секс. Да, сейчас ты в моей кровати, но совсем скоро уйдешь. Уйдешь к своему мужу, и какая разница, что мы с тобой здесь вытворяем, если ты всегда будешь к нему возвращаться? Еще никогда я не чувствовал себя настолько хуже своего брата, никогда не чувствовал себя полным ничтожеством.

Дима улыбается, я знаю, что улыбка — подделка. Да, я — причина его боли, знаю, что разобью ему сердце, только уже не вернуть все назад. Теперь он нужен мне, я ему, наверно, тоже. За неделю я пришла к нему три раза, и три раза был сумасшедший секс, после которого накатывало печалью. С одной стороны, такие отношения дают мне разрядку, я эмоционально восполняюсь за счет Димы. С другой, это что-то обреченное, что выматывает еще сильнее. Психологически выносить то, что я вру мужу, вру Диме и себе самой, становится все сложнее.

Раньше не думала, что смогла бы изменять и врать в лицо человеку, который меня любит. Мне казалось, что если я полюблю другого, сразу же признаюсь и разорву отношения. Сейчас я не знаю, кого люблю, не знаю, что должна делать, и решила, что пусть все происходит, как получается. Они оба мне нужны. Мне нужна дикая разрядка, которой я не знала, пока не встретила Диму, нужна и надежность Андрея. Я оказалась той еще сукой и использую их обоих. Нужно что-то менять, так жить нельзя, я прекрасно это понимаю, но не могу решить, чего хочу. Это тоже ложь, я слишком часто вру себе в последнее время. Я знаю, чего хочу. Хочу их двоих. Хочу сохранить Андрея, не теряя Диму, хочу получать больше, чем возможно. Именно сейчас мои эмоции уравновешены, я нашла баланс, только какой ценой.

Необходимость нажимать кнопку звонка отпала после того, как Дима вручил мне запасные ключи. Я прихожу, когда хочу, словно к себе домой, обычно, конечно, уточняю, когда Дима будет дома. Почти бесшумно раздеваюсь и поправляю волосы. Тяжеловато выдохнув, иду к гостиной, где должен быть Дима. Сегодня я красивая: укладка из кудрей, короткое серебристое платье на бретельках с голой спиной и слегка пышной юбкой. Оно интересно поблескивает, к нему светлые туфельки, сережки-полумесяцы и вечерний макияж со сверкающими тенями.

— Привет, — говорю я и словно случайно поправляю край платья.

— Ну привет, — Дима откладывает телефон и смотрит на меня, затем улыбается. — И вся эта красота ради меня?

— Губу закатай.

— Скажи еще, что нет.

— Нет, — высокомерная улыбочка появляется на моем лице.

Почему он не мог нормально сделать комплимент? Почему Дима такой? Вечно подкалывает, вечно играет. Пытаюсь держаться и смотреть на него свысока, а он все кривит губы в наглой улыбке.

— Нет?

— Я просто хотела хорошо выглядеть. Женщины иногда наряжаются для себя, чтобы поднять себе настроение. Не все крутится вокруг мужчин. Помады и акцент на глазах я всегда любила, так вышло, что сегодня сделала прическу.

— А платье? — чуть не смеется Дима.

— А платье к прическе, да и вообще иди нахуй.

Надуваю губы, наверняка они кажутся гигантскими из-за бордовой помады.

— Мы же оба знаем, что вырядилась, чтобы я восхищался. Зачем ты врешь?

— Иди к черту, ненавижу тебя!

— Ненависть почти любовь.

— Бредовое утверждение, это противоположные вещи.

— А вот и нет, противоположность и тому, и другому — безразличие. Ненависть и любовь очень даже похожи. Человек способен позволить полностью поглотить себя только этим двум чувствам. Нет ничего сильнее ненависти и любви. Ладно, не будем о серьезном. Иди ко мне, — вдруг меняется голос Димы на страшную нежность, — я буду восхищаться, иди сюда.

Тихонечко подхожу, с недоверием поглядывая на Диму. Очередная игра, которую я еще не разгадала? Но нет, он тянет меня к себе на коленки и целует в ухо, затем в него же шепчет:

— Ты просто совершенство, и платье восхитительное, и твоя помада, которую я хочу съесть с той же секунды, как увидел тебя. Прически изумительнее я не видел, и даже эти сережки — произведения искусства. Твоя красота и женственность сравнима разве что с бушующим морем, бескрайним и всепоглощающим.

Я улыбаюсь и уже забываю злиться на Диму. Было бы привычнее, если бы он говорил все это в шутку, однако он серьезен, он по-настоящему восхищается мной. Говорит и говорит, говорит столько комплиментов, сколько я не получала за один вечер. У него выходят интересные сравнения, и эпитеты он подбирает словно из старинных романов. По нему бы не сказала, что он способен так долго нахваливать женщину. Затем он целует меня за ушком, целует шею и плечи. Такими нежными его поцелуи бывают редко, зато рука совсем не нежно забирается ко мне под платье и стягивает трусики.