Блондин поздоровался, махнул перед моим лицом книжечкой в кожаной обложке с золотым тиснением, открыл папку и неразборчиво забубнил, читая бумагу, венчавшую тонкую стопку, казенного вида, бланков. В его скороговорке я разобрала максимум половину слов: постановление, обыск, адрес, Жемчужный, прокурор…

Я прервала блондина на середине фразы:

— Прошу прощения, могу взглянуть на постановление… Я на слух плохо воспринимаю тексты.

— Что в школе плохо учились? — решил отпустить, по его мнению, остроумную шутку работник прокуратуры.

— А у вас плоскостопие и геморрой, я же об этом не кричу. — приглушенным голосом, но так, чтобы слышала вся «группа захвата», проворковала я.

Блондин, с легкой гримасой раздражения, протянул мне бумагу:

— Прочитайте, распишитесь, что ознакомлены.

Я взяла бумагу в руку:

— Вы кто, вашу удостоверение?

— Следователь городской прокуратуры Мишин, удостоверение я вам предъявил.

— Вы махнули чем-то перед моими глазами, я ничего не успела прочитать….

Блондин, уже не скрывая своего раздражения, вытащил из кармана удостоверение, раскрыл и ткнул мне его в лицо.

Я медленно, по слогам, прочитала его фамилию, имя, отчество, должность, до какой даты действительно, сверилось с постановлением, радостно вскинула глаза на следователя:

— Надо же, совпадает.

— Посторонитесь, мы пройдем…

— Еще два вопроса: почему нет санкции суда?

Глаза следователя полыхнули торжеством:

— Неотложные следственные действия, имеем на это право, пропустите.

— Второй вопрос- кто эти люди?

— Участники обыска: оперативный работник, понятые, эксперт-криминалист и оператор. Их данные будут отражены в протоколе обыска, копию которого дадим вам.

— Отлично, оперативный работник, эксперт и криминалист по предъявлению удостоверения заходят в квартиру. Ваши понятые доверия у меня не вызывают, им в моей квартире делать нечего. Еще сопрут что-нибудь.

Понятые изобразили искреннее возмущение на физиономиях.

Следователь наклонился ко мне и прошипел:

— Отойди с дороги, девочка, пока не применили силу…

— Что здесь происходит? — за спиной у моих незваных гостей стояли Миша и Анна, соседи из смежной с моей квартиры.

— Здесь у меня обыск происходит, дорогие соседи. Вы не хотите выполнить свой гражданский долг и поприсутствовать при производстве обыска? Вы же лица не заинтересованные? Я правильно выразилась, товарищ следователь?

— Конечно хотим, мы сознательные граждане и у нас совершенно случайно и паспорта с собой…

— Вот видите, товарищ следователь, ваша проблема разрешилась, я вам нашла понятых. Проходите в квартиру, товарищи- я, лучезарно улыбаясь, изобразила приглашающий жест.

Следователь с окаменевшим лицом шагнул в квартиру, за ним вошли мои соседи, эксперт, опер и оператор. Гражданам, прибывшим со следователем на роль понятых, я дорогу преградила:

— Вы тут уже лишние…

Опер обернувшись, недовольно буркнул:

— Ждите меня на улице.

— Друзья ваши? — я изобразила доброжелательную улыбку. Он почему-то ничего не ответил.

Минут десять следователь, сохраняя на лице мрачное выражение лица заполнял протокол обыска, вносил в него данные участников этого увлекательного процесса, под роспись уведомлял о правах и обязанностях. Наконец, мне было предложено добровольно выдать имеющиеся в квартире оружие, наркотики и ценности, добытые преступным путем. Я с возмущением ответила, что ничего подобного мы дома не держим, все закопали за сараем, на даче бабушки мужа, под компостной ямой, но мне, почему-то не поверили. Закончив все формальности, следователь кивнул оперативному сотруднику, который в протоколе был записан как оперуполномоченный Госнаркоконтроля капитан полиции Полещук. Дождавшись команды, Полищук целеустремленно двинулся к шкафу.

— Одну минуту, товарищи! –заверещала я, и выпустила из ванной комнаты Никсона.

— Что вы делаете? — возмутился следователь.

— Извините, товарищ следователь, щенок дверь царапает, я потом ее менять должна, что ли? Он смирный и дружелюбный, никому не помешает.

Никсон бодро сделал круг по квартире, обнюхивая новых людей и доброжелательно помахивая хвостом. Вдруг он остановился возле замершего опера Наркоконтроля и залаял.

Оп-па, как-то ожидаемо, но очень просто.

— Одну минуту, товарищи. — вновь заорала я, шагнув под объектив видеокамеры: — Я должна сделать заявление.

— Ну, что еще? — весь облик следователя выражал мировую скорбь.

— Как я понимаю, вы в курсе, что мой муж работает в уголовном розыске, в том числе и борется с наркотиками.

— Мы все в курсе о геройских делах вашего мужа, поэтому мы здесь. Побыстрее, пожалуйста…

— Для работы он дрессировал этого пса на розыск наркотических веществ.

— И что?

— Сейчас собака дает сигнал, в соответствии с пройденным курсом дрессировки, что у данного гражданина, которого вы привели в мой дом, как работника Наркоконтроля, при себе имеются наркотики…