— В смысле?!

— Чего вся молодежь на Петровича косяка давит? — нахмурился колдун. — Только не говори, что он их на пляже загонял до полной невменяемости. Я-то твоего воспитателя знаю как облупленного — если бы он захотел, твои дружки и подружки на четырех костях до своих апартаментов добирались бы.

Вздохнув, поведал Кузьмину суть «претензий» принцев и принцесс. Ванюша на это расплылся в довольной улыбке:

— Если бы эти детишки в исполнении Петровича видели те ужасы, что видел я, они бы в ближайшую неделю вообще спать не смогли. Я и сам, когда у Петровича вся эта херня с невестой случилась, рядом с ним находиться боялся, а потом… — улыбка сползла с лица Кузьмина. — Привык, короче, но не одобрял. С другой же стороны, китайцы тоже наших пленных мордовали… Ты это, Ляксандрыч, Прошку береги, он только снаружи весь такой непробиваемый, а внутри… Ну, ты понял…

— Понял, Ванюша. А ты такой же?

— У всех есть слабые места, и я не исключение…

В нашем номере царила уже не такая деловая суета, что четыре часа назад, но все присутствующие так или иначе были при деле: император с императрицей разговаривали по мобильным телефонам, дед Владимир с дедом Михаилом изучали содержание каких-то разноцветных папок, генерал Нарышкин копался в ноутбуке военного образца, подполковник Михеев уничтожал в шредере документы, а Аня Шереметьева сидела за барной стойкой в наушниках и сосредоточенно тыкала пальчиком в экран планшета. Своего родителя нашел на балконе — он по мобильнику короткими, рублеными фразами отдавал приказы кому-то из МИДа, настаивая на еще большем усилении режима безопасности наших диппредставительств по всему миру. Закончив разговор, отец раздраженно кинул трубку на столик из стекла и указал мне на соседнее кресло:

— Присаживайся. — И без перехода: — У здания МИДа часа три назад организовали временный мемориал в память о наших погибших дипломатах. Цветов море! И люди продолжают приходить, все несут и несут. — Родитель нахмурился. — Лешка, мы обязаны найти и покарать этих тварей! И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

Я кивнул:

— Дайте мне хоть какую-ту зацепку, а дальше мы с Кузьминым всю цепочку размотаем. И вообще, было бы лучше, если бы мы с Ванюшей сразу же после сообщения о нападении на посольство рванули в Мадрид и уже на месте по горячим следам начали поиск.

Отец поморщился:

— А если именно на такую твою реакцию и был расчет, сынок? Ты об этом не подумал?

— И что? — пожал плечами я. — Решили бы все проблемы разом.

— Решили бы все проблемы разом? — отец устало потер лицо и с раздражением кинул: — А ты не много о себе возомнил, решала? Влететь на полном ходу в подготовленную ловушку и героически в ней погибнуть — так, по твоему мнению, должна выглядеть настоящая воинская доблесть? Войну, сынок, надо выигрывать еще до ее начала, иначе не стоило и начинать. А зацепки тебе испанцы в любом случае нароют, — родитель грустно улыбнулся, — по данным нашей разведки, они там бегают как ошпаренные и носом землю роют. Представляешь, даже после появления в СМИ информации о разгроме их посольства в Москве никаких серьезных волнений не случилось. И немудрено — по всей Испании чуть ли не военное положение ввели с комендантским часом, на улицах полицейские и военные патрули лютуют, тюрьмы переполнены мелким преступным элементом. Сквозь такую мелкую гребенку наши клиенты точно не проскочат — обязательно где-нибудь засветятся.

— А если наши клиенты — это не просто какие-нибудь бандиты, а отлично подготовленные профессиональные диверсанты? — протянул я. — Уверен, у испанцев такие есть…

— Еще лучше, сынок, — хмыкнул отец. — Таких профессионалов испанцы и проверяют сейчас в первую очередь. Кроме того, эти профессионалы в большинстве своем работают по стандартным наработанным схемам, по которым их годами дрессировали, а значит, и просчитывать их будут такие же матерые профи.

— Будем надеяться, что найдут, — кивнул я и решил сменить тему разговора: — Как там Маша с Варей?

— Лучше всех! — Родитель не смог сдержать ухмылку. — На вон, глянь на сестер! — он взял телефон со стола, разблокировал и протянул мне: — Недавно прислали запись с камеры видеонаблюдения.

Так-так-так, очень интересно…

Статичный видеоряд откуда-то сверху демонстрировал стандартный полицейский «обезьянник» — огороженную решетками клетку, — который был практически до отказа забит «золотой» молодежью. Поставив видяшку на паузу и растянув изображение, я, присмотревшись, не увидел на лицах малолетних арестантов ничего, кроме грусти и печали. Сдвинув изображение, нашел и Машу с Варей, мордашки которых тоже не выражали радости. Снова запустив видяшку и просмотрев ее до конца, ничего интересного больше не заметил, вернул телефон родителю и спросил:

— А подлые вертухаи чего о малолетнем контингенте говорят?

Отец покривил губы в улыбке:

— Говорят, что в среде задержанных после часа, проведенного в кровавых застенках, начало преобладать раскаянье в совершенных деяниях, сопровождаемое тоской и унынием, — слишком уж ярким оказался контраст между привычной им жизнью и суровой действительностью отделения полиции. Скажу больше, Лешка, у не особо стойких уже случилось порядка семи истерик, пришлось даже скорые вызывать. А так, — родитель неопределенно помахал рукой, — деткам только на пользу все это пойдет, и твоим сестрам тоже.

Я не удержался от комментария:

— Отец, а ты не боишься, что Маша с Варей потом как-нибудь вернутся из лицея с четками? Или вообще научатся чифирь варить и распивать неспеша, усевшись на кортах? Про наколки вообще молчу!..

Родитель отмахнулся:

— Ты балабола Ванюшу Кузьмина поменьше слушай! И не вздумай бабушке чего-нибудь подобное сказать — она и так на взводе из-за всей этой ситуации. И вообще, я тебя позвал по другому поводу. — Он как-то сразу подобрался. — По нескольким каналам к нам пришла информация, что папа римский пошел на поправку. Это же косвенно подтверждают и официальные лица Ватикана. Лешка, ты вчера точно диагноз Сфорца поставил, или эта хитрая тварь, прикинувшись больным, решил таким вот оригинальным способом из Монако улететь и от нас у себя в резиденции спрятаться?