Я лежала под ним и смотрела на его ясные глаза, смотрела на его уже отросшую щетину и хотела ударить его по голове какой-нибудь вазой.

– Ромашки свои себе в ж…..

Не успела я закончить, как он впился губами в мои, затыкая мне рот.

...

Дмитрий

Я повалил свою маленькую бабочку на кровать и, пропустив мимо ушей, что она говорит, впился в ее мягкие, сочные губы.

Она все еще вырывалась, но я чувствовал, что скоро она мне поддастся. Наш секс должен стать другим. Он должен стать чувственным, настоящим. Сейчас я хочу только ее.

Сейчас я хотел разгрузить голову и показать ей, что нужно расслабиться. Со всеми этими ситуациями она очень напряглась и начала делать то, что не нужно. Не хочу, чтобы она о чем-то переживала и забивала себе голову ненужной информацией.

Я прикусил ее нижнюю губу, чувствуя, как кровь приливает к моему паху. Она спустила томный стон. Я завелся. Прервавшись, я увидел ее потерянный взгляд, почувствовал ее напряженное дыхание.

– Дима, Дима, - шептала она, опрокидывая голову назад.

Я видел ее длинную, стройную шею и даже не мог представить, что твориться в ее голове. Это не важно сейчас, я скоро займу все ее мысли.

Я медленно расстёгивал рубашку, смотря на стройные изгибы моей маленькой девочки в одежде, которую я сейчас тоже сниму.

Стянув с нее джинсы, медленно приподнял ее футболку, проводя череду горячих поцелуев, вкушая запах ее тела. Она пахла персиками. Яркий, четкий запах слышался и туманил мысли. Взяв в рот ее сосок, я поигрался с ним, запуская руку ей в трусики.

Она тихонько простонала, поглаживая меня по голове.

Дальше все было быстро: она снимает футболку, усаживает меня к изголовью кровати и стягивая мои боксеры, берет мой член в рот. Ее движения языком, по кругу, дерзко, сводили меня с ума. Я откинул голову, чувствуя, как она обхватывает губами головку члена. Кровь приливает к паху все больше и больше, у меня даже есть ощущение, что из-за этой красотки у меня даже перестанет биться сердце. Она обхватывает основание моего полового органа рукой и в этот момент прикусывает его. Это было не больно, она была аккуратной, но я словно вышел на новый уровень возбуждения. Я тут же поднялся, оттолкнул ее и повалил на кровать, перевернул ее маленькое тело и пристроился.

От того, как она ахнула от моего проникновения я аж вздрогнул. Она прижалась грудью к кровати и прислонилась головой к простыням. Я вхожу в ее узкое лоно резкими толчками, сжимая ее ягодицы в руках. Я чувствую ее кожу, которая вот вот покроется мурашками.

Один толчок, другой, третий и вот она уже кричит, а я упираюсь в ее стенках. Ее киска текла и я чувстовал это. Сейчас мы оба отвлеклись от всего ненужного и волнуещго. Есть только мы. Мы, наша страсть и горячие стоны.

Вероника выгибала спину, а я наслаждался ее изгибами тела, ее тонкой талией, ее выступающими лопатками. Я просто кайфовал от нее. Он была такой живой, такой нежной, такой настоящей. Я не мог оторваться.

Вскоре я не мог себя сдержать и излился в нее вулканом страсти, тяжело дыша.

– Успокоилась?- проронил я, рухнув на кровать.

– Вполне, - она ухмыльнулась.

Я понимал, что она отошла. Это мне важно, не хочу забивать себе голову еще и ее загонами.

– Выпей таблетку,- напомнил я.

– Ага,- она завиляла бедрами в сторону ванной.

Я прислонил голову на подушку и просто погрузился в свои мысли.

Шершень на 3 этаже. Его дочь голая у меня в ванной. А я на мягкий простынях и с пустыми яйцами. Все хорошо.

Вероника

С меня стекло 7 потов, после того как я пробежала вокруг дома сотню раз. Хотелось выплеснуть свою энергию, свою злость и бежала, бежала по кругу.

Я остановилась у машину. Взглянула на нее. Подошла ближе. Плюнула на нее, пнула по колесу, так, что аж нога заболела. Сука.

– Проклятая железяка,- я прижалась спиной к двери, посмотрела на закатное небо.

Я винила эту машину в том, в чем она не виновата. Хотелось винить кого-то, даже Диму, но только не себя. Не знаю почему, но мне было почему-то важно, обвинить кого-то в том, что мне, толи больно, то ли все равно. Я хотела кого-то винить в своих проблемах и переживаниях. Просто мерзко. Чувствуя то, как машина печет мне спину, я чуть отстранилась, разминая ноги. Я согнулась, опуская руки на колени. Поза какой-то недособаки, но мне так удобно. Теперь я смотрю на газон. Не интересно. эта зеленая трава мне уже приелась.

Я ощущала себя такой беспомощной, что до безумия хотела раствориться в этих синих на небе облаках. Раствориться там и не думать о свободе, о том, что нужно выбирать, о том, что не нужно говорить с отцом. Я хотела стать просто облаком и плыть по небу, а не думать, где они держат моего отца и жив ли он еще. Все таки Шершень, если быть откровенным, не был мне совсем чужим человеком. Он занимал в моем сердце особое место, растил меня как "сотрудницу". А лучше бы как дочь воспитывал.

– Лунтик, Кузя, за мной,- крикнул парень, светловолосый качек, покрытый с ног до головы татуировками.