За свою долгую жизнь эльфийка видела намного больше различных выражений эмоций, чем её подруги. Больше настоящих и лживых. Может именно поэтому её было труднее обмануть? Как взрослых, которым врали, допустим, пятьсот раз, труднее обмануть, чем ребёнка, для которого ваша ложь будет всего лишь двенадцатой в его жизни? Взрослые знают больше явных оттенков лжи – различных изменений голоса, лица и движений тела, - и тех оттенков, которые фиксирует их подсознание, их сущность – то, что ни они, ни я объяснить не можем. У детей такой базы явных и неявных оттенков лжи ещё нет, поэтому старшие и обманывают их легко до поры до времени.

Габриэль, конечно, был мастером обмана. Он обманывал, врал, привирал, искажал правду, притворялся, шутил и лгал больше двух тысяч лет. Но слабое, немощное, страдающее от физической боли существо ещё не изображал. В этой сфере опыта у него не было – только теория. Не получилось с помощью голой теории обмануть искушённую, да ещё и пристально наблюдающую за ним Эсмиэль.

– Значит ты знаешь, что я…

– Не рядовой вампир? Конечно. Не знала только: с Мортаны ты сбежал или из другого мира заявился. Теперь знаю, что из другого мира.

– Ты права – я не отсюда, - решил немного раскрыться наш герой. – В Аилионе я ищу то, что может спасти мой мир. Никакого вреда вашему миру я причинять не собираюсь.

– А что именно ты ищешь?

«Может её диары знают об этом устройстве?» – подумал вампир.

Он рассказал, что именно ищет в Аилионе и для чего.

– Никогда не слышала про это устройство, - сказала эльфийка. – Скорее всего оно в пещерах у гномов, - она взяла его за руку.
– Проклятые зомби! У вас вампиры тоже по уровням делятся?

– Да.

– На шесть?

– Да.

– А ты какого?

– Четвёртого, - соврал Габриэль.

Эльфийка неодобрительно помотала головой:

– У вас что, никого сильнее не было? Тяжко тебе здесь придётся…

– Что-нибудь придумаю… Все сильные у нас с мертвяками сражаются. Сдерживают их, как могут.

– Понятно, - снова начала мотать головой Эсмиэль.

Её лицо из неодобрительного стало превращаться в шаловливое. На апогее превращения, она облизнула губы и залезла на вампира сверху.

Сексуальные спринты - с каждым разом всё более похожие на кроссы из-за усталости эльфийки, - с небольшими перерывами на отдых (девушки) и болтовню продолжались до позднего вечера. Всё это время землянин то вспоминал, то забывал, что ему нужно на охоту.

– Пора мне, - вздохнул он, когда очередное воспоминание о Дилионе и медведе-оборотне совпало с перерывом между «кроссами» и полным отсутствием прямого солнечного света на улице.

– «Выздоровел»? – усмехнулась Эсмиэль.

Габриэль усмехнулся ей в ответ и встал с кровати.

– Что будешь делать?

– Дилион нашёл проводников к гномам, - соврал он, натягивая штаны.
– Надо пообщаться.

– Он тоже знает?

– Да. Знает всё, что знаешь ты. Теперь вас двое.

– Я могу поговорить с эльфами охотниками. Может они проведут…

– Спасибо, но нет. Я уже пообщался с охотниками…

– Эти не такие…

– Посмотрю на тех, кого нашёл Дилион. Если не устроят – поговоришь со своими.

– Хорошо, будь осторожен.

– Хорошо, - он наклонился и поцеловал Эсмиэль в губы.
– И пожалуйста - никому не слова!

– Не переживай. Если б хотела, давно б сдала.

«Хмм, точно… Не сдала ведь!» - пронеслось в голове у вампира.

Эта мысль взбодрила его.

– Спасибо! – поцеловал он эльфийку ещё раз и выпрямился.
– Твоих подружек нет в доме.

– Я знаю.

«Слух хороший? – поднял брови наш герой. – Или знала, что они уйдут?»

Он остановился на втором предположении, после того, как вспомнил, что в первый приход Дилиона сюда, чувствовал присутствие и слышал шёпот и возню со стаканами всех четырёх девиц.

– Скажи им, что я зайду завтра, - сказал он, подойдя к двери. Вы все были очень добры ко мне. Даже ты. Хоть и знала, что я симулирую.

– Я симулировала доброту! – улыбнулась Эсмиэль. – Конечно, заходи. Девчонки не переживут, если ты не придёшь.

– Обязательно зайду! Пока!

– Пока!

«Обманщик! – подумала эльфийка, когда вампир вышел. – «Четвёртый уровень!». Разве четвёртый уровень дал бы себя так избивать? А если б они ножи достали? Это третьему уровню бояться нечего. Им там и голову никто не смог бы отрезать…»