А вторая песня? Тут я дал маху. Возгордился, иху его таксиста маму. Чего заморачиваться. Решил просто транслировать зрителям свой любимый клип. Вот только моего там и было, что песня, а картинка, или как это назвать, три-дэ, даже не три, а все пять дэ. Это не я… наверное… больно знакомым всё было, как будто, я уже видел это всё, и самурая, и чёрного дракона.

Хыглёнг! Имя всплыло, пламенея геометрически выверенным хангылем —??

Точно так эту зверюгу зовут.

Сердце сжалось от предчувствия встречи со старым врагом. Картина моей библиотеки неожиданно рассыпалась на тысячу хрустальных осколков, завертевшись белой метелью, сверкая осколками.

Звёздный торнадо — блестящий смерч, вертящийся прямо посредине того, что ранее было моим внутренним миром, пускающий мне прямо в душу свои лучики — отражения. Чёрный дракон. Нихондзины. Айны. Древняя вражда непрекращающаяся все семь тысячелетий после Сотворения Мира.

Растерянность, это чувство я заморозил, остановил само время заставив остановится, замереть смерч из осколков. Усилием воли воссоздаю обратно свою память, формируя стеллажи с шарами.

Всё страньше и страньше. Среди старых воспоминаний вижу новые шары, они темны космической чернотой, в которой сверкают маленькие электрические искры. Прямо как аура Тодук Коянъи.

Значит Хыглёнг вернулся. Адское отродье. Ну и ладно, об этом буду беспокоится когда придёт время. Мне бы со своими бабами... То есть проблемами разобраться.

Оба-на, а я и не знал что можно вздыхать в своем внутреннем мире. Дед мне вчера такого подзатыльника отвесил, кабы не моё солнышко, быть бы знатной шишке, вкупе с сотрясением мозга, рука у деда тяжёлая, как чугунная скамейка.

Ох и орал дед. Причём тихо, почти шопотом, ровным спокойным голосом. Но он именно орал, по другому я его спич не воспринял. Это был эмоциональный шторм. Эмпатический удар, подкреплённый подзатыльником. Сначала за Мартышу искры из глаз. Потом за Софию.

— Оооох, — по моему я застонал в слух будучи в медитации, — дедушка… да чтоб на тебя протокол составили… блииин, гвоздь мне в кеды, как тяжело живётся местным детям без ювенальной юстиции. Хотя, говорят в Европе такой институт вмешательства государства в первичную ячейку общества присутствует. Сатанизм по другому не скажешь. Прав дед, это мне ещё мало прилетело.

Когда родственники узнали о лесном бое, Шишка, гад деревянный, сдал меня маме, с потрохами. Он прямо на трибуну заявился, пешком пришёл, через декоративные берёзки, ну и... рассказал, про мою крутость, про мою воинскую доблесть. А тут ещё, Со Хён прискакала, с вестью о заложниках.

Нда…

В корейском городе Кванджу было введено военное положение, и пока я маршировал в парадном строю, была проведена блестящая войсковая операция силами императорской гвардии. Вертолёты. Без парашютное десантирование, все дела.

Жалко не видел.

Отец сказал эпическое было зрелище. Народ решил — учения, приуроченные к проведению общенациональных военных игр. Местные репортёры быстро подсуетились прибыв прямо к театру локальных военных действий. Толпа зевак, решивших, что они тоже зрители и прущие прямо под пули.

Поэтому переговоров не было. Банда Джу Ван Сухо хённима прекратила своё существование, пленных брать ни кто не собирался. Сопротивлялись бандюки отчаянно, сражаясь с упорством загнанных крыс, у гвардейцев потери, двенадцать человек трёхсотыми, пятеро тяжелых.

Нда.

Как оказалось ублюдки практиковали колдовство, не чураясь жертвоприношений и людоловства. Так, что, гвардия Императора, давила их не считаясь с риском потерь.

В подвале был найдена комната приготовленная для светлой души. Папа на это особый акцент сделал. Для этого уродам нужна была моя София.

Меня поставили в известность постфактум. Да и то...

Если бы не поинтересовался у сестричек, куда они девали Софи, я мог и не узнать о случившемся.

Сердце снова сжалось, эти заразы промолчали, пожимая плечами, мол знать не знаем, а я на эйфории доже не чухнулся, не обратил внимания на отведённые глаза и поджатые губы. Странно, а ведь эмпатия моя не сработала.

Это Лина, она, вопреки приказу мне не сообщать, написала смску. А я как раз общался с женщинами — чеболями Ли.

Эти тётки припёрлись сразу после окончания парада, прямо в нашу раздевалку. Поздравлять и заодно разузнать, когда я вытяну их дорогую, знакомую мне, Ли Юн Хён.

Ну да, старые кошёлки пели мне дифирамбы, а сами только и думали о том, когда я решу их проблему, Так громко думали о Юн Хён, что я не выдержал, возьми да спроси, почему прямо не говорят, почему сначала не задали вопрос своему чеболю. Я обещал помощь отцу Юн Хён, зачем они ко мне пришли? Разве есть сомнения в моей чести? Разве я собираюсь отказываться от своего слова? Так зачем они пришли?