— Насчёт чего была права Мэдс? Насчёт дедовщины? — спрашивает Зак, и я вижу, как Виндзор напрягается рядом со мной. Он достаточно настрадался за последние несколько лет. Я тоже. Но если и есть что-то, с чем я знаю, как справиться, так это с хулиганами.

— Девочки спросили нас, встречаемся ли мы с кем-нибудь из первокурсников в школе. Разве парни не сделали то же самое с вами?

— Да, они спрашивали, — отвечает Крид, а затем усмехается. — Это потому, что ты встречаешься с нами? — он повторяет, и я чуть не смеюсь. Я поднимаю глаза и вижу Миранду, несущую в нашу сторону поднос с едой. Когда она видит, что я мокрая, она начинает двигаться в гораздо более быстром темпе.

— Это всегда потому, что я встречаюсь с вами, — отвечаю я со вздохом, сжимая пальцы на столешнице.

Это заставляет меня задуматься… если смерть Тори не имела никакого отношения к Клубу Бесконечности, то с чем это было связано?

Её паренем, Хью? Потому что он был нужен кому-то другому?

Или просто из-за дедовщины?

Я не могу решить, какая из возможных судеб более трагична.

Парни провожают меня обратно в общежитие, и по пути в душ я ненадолго забегаю проведать Шарлотту. Она в своей комнате со всеми пятью парнями, так что я задерживаюсь ненадолго, ровно настолько, чтобы рассказать ей о том, что произошло на площади.

— Серьёзно? — спрашивает она, морща нос. — Так вот на каком уровне мы находимся? Выливать напитки на людей?

— Я думаю, это только начало, — говорю я ей, потому что, в первую очередь, проходила это, и проходила через всё. Я чуть машу рукой и проскальзываю в ванную, Зак и Винд следуют за мной по пятам; они явно намерены охранять дверь, что меня вполне устраивает.

Когда я возвращаюсь, одетая в халат, с полотенцем на волосах, в коридоре нет никого, кроме Виндзора.

— Куда все подевались? — спрашиваю я его, неся душевую сумку обратно в комнату. Когда открываю дверь и вижу, что Миранда не в комнате, то не могу не задаться вопросом, замышляет ли принц свои обычные интриги. Основываясь на том, что я видела его сегодня утром возле дома Бета Апсилон Ро, я бы сказала, что это абсолютно определённо.

И оборачиваюсь как раз в тот момент, когда он закрывает за собой дверь пяткой, упираясь в неё одним коричневым ботинком. Его руки засунуты в передние карманы военной куртки, надетой поверх джинсовки и белой футболки.

Винд медленно поднимает голову, чтобы улыбнуться мне, засунув большие пальцы в петли для ремня.

— Я нашёл для них занятия, — вот как он отвечает, и от его властного тона у меня мурашки по коже. Виндзор — это тот, кто, по крайней мере, когда дело касается меня — делает всё возможное, чтобы быть милым. Проблема в том, что я не уверена, есть ли в нем хоть капля милоты.

Честно говоря, я беспокоюсь о том, что он может сделать с той девушкой, если найдёт её позже. Если он узнает её имя, то будет преследовать её разными способами. Я не хочу, чтобы он делал что-либо из этого здесь, в Борнстеде; предполагается, что это будет новый старт для всех нас.

Острая боль пронзает мою грудь, когда я понимаю, что, возможно, мне придётся позвонить Дженнифер и сообщить ей, что здесь происходит. Если она увидит новости, то может забеспокоиться. Имею в виду, я бы надеялась, что так оно и будет. С ней трудно что-то сказать наверняка. У неё бывают свои хорошие и плохие дни. Сразу после смерти моего отца я могла сказать, что она тоже была сломлена, но была более внимательной матерью, чем когда-либо прежде.

Трагедия, безусловно, обладает способностью потрясать людей до глубины души, не так ли?

— Я должна позвонить Дженнифер, — начинаю я, но Виндзор уже подходит и встаёт передо мной. Он так хорош в том, чтобы дергать за ниточки за кулисами, заботиться обо мне так, что я даже не осознаю этого… Я не могу позволить себе воспринимать его как нечто само собой разумеющееся.

— Позвонить Дженнифер? — удивляется Виндзор, протягивая руку и хватая мой телефон с прикроватной тумбочки прежде, чем я успеваю его схватить. — Если эта женщина до сих пор не позвонила, то пусть подождёт до утра. Не похоже, что смерть этой девушки уже не облетела весь Интернет, — он бросает телефон, не причинив ему вреда, на кровать Миранды, и я с трудом сглатываю, задирая подбородок и изучая его.

Он выглядит… немного диким.

— Куда подевались все твои королевские манеры и утончённость? — спрашиваю я, указывая на свой халат. — Хотя бы выйди на минутку, чтобы я могла переодеться.

От самодовольной улыбки, искривляющей губы Виндзора, у меня мурашки бегут по коже.

— Королевские манеры? Миледи, неужели я лгал вам всё это время, даже не осознавая этого? Ты более чем хорошо осведомлена о многих моих коварных недостатках.

— В смысле, что… — начинаю я, но он прерывает меня, прижимаясь своим ртом к моему. Он не прикасается ко мне, просто наклоняется для поцелуя, от которого у меня перехватывает дыхание. Я задыхаюсь от того, как его рот захватывает мой, как будто мне даже не позволено дышать без его разрешения.