Сначала – это было женским хобби. Вечная тяга человека к земле. Желание что-нибудь вырастить своими руками живёт в подавляющем большинстве людей извечно. Может быть ещё с тех времён, когда наши пращуры, для выживания, занимались земледелием.

Скважины бурились, вручную, самодельными бурами. Благо водоносный слой проходил на небольшой глубине, семь – десять метров. Здесь же в гаражах делались ручные поливные насосы – «качки», от слова «качать».

Конец лета. Пора заготовок в зиму. Некоторую часть овощей приносил свой огород, но большая – закупалась в колхозе на том, низком, берегу реки и являлся ближайшим спутником планеты. Максимально приближаясь один раз в году – в период зимних заготовок.

Болгарский перец, баклажаны, помидоры, огурцы выписывались в управлении колхоза и собирались прямо с поля. Всё стоило копейки. Только не ленись. Потом до полночи всё это засаливалось, парилось, жарилось, стерилизовалось и закатывалось. Позже, с соседом обсуждали:

– Привет, Аныч! Вчера ночью часа в два шёл с рыбалки, а у тебя свет горит. Что, бессонница мучает?

– Да, какое там, скажешь тоже – бессонница. Вчера с утра сгонял на ту сторону, полную люльку припёр. Баклажаны, перцы, огурцы, помидоры. А потом «бессонница», как ты говоришь: до трёх ночи со своей всё это перерабатывали. Упахались вусмерть. Но зато зимой в подвальчик нырнул и пожалуйста… Закусон всегда под рукой. Моя, какой-то новый рецепт пробовала. Баклажаны мариновала. Как будут готовы – угощу.

В ответ сосед поинтересовался:

– А сколько помидоров накрутил?

– Да, хрен его знает, Илич. Не помню, пойдём глянем, приглашаю на экскурсию, – важно отвечает тот.

Вместе спускаются в погреб.

– Ничего себе! Ну, ты, Аныч, буржуй, – восклицал изумлённый сосед, глядя на стройные ряды стеклянных банок консерваций, – пойду своей вставлю трандюлей, чтоб не ленилась. – Молодцы! Нечего сказать. – по доброму завидуя, нахваливал сосед. – А это, что у тебя в маленьких банках? – поинтересовался он.

– Илич, а эта штука называется – хреновина. Помидоры, хрен, чеснок пропускаешь через мясорубку и что-то ещё моя для остроты добавляет. Я сильно не вникал, но приправа – зверь. Под мясо или под холодец – чудо, как хороша! – пояснил сосед.

– Я как-то тоже пытался хрен молоть в мясорубке, да глаза аж выедает, слёзы ручьём, – пожаловался Илич и спросил, – А вы как спасаетесь?

– Да легко! – живо откликнулся Аныч, – целлофановый пакет надеваю и всё! Никаких проблем.

– Вот, ёксель-моксель, а я не сообразил. Спасибо, попробую, – благодарно отозвался Илич.

Через несколько дней соседи опять встретились. Разговор начал Илич:

– Привет, сосед! Вчера затеяли мы со своей «хреновину» накрутить. Одел пакет, как ты посоветовал и давай молоть. Пакет запотел, дышать нечем – ничего не получается, – начал жаловаться тот, – ты что…

Аныч сразу догадался, что произошло и спазмы смеха не дали ему дослушать печальную повесть соседа. Он схватился за живот и давился смехом. Илич обиженно и даже зло проговорил:

– Ты, чего ржёшь, как конь? Совсем не смешно! Если чего-то не то сделал, так подскажи, а нечего ржать, – закончил тот.

Сосед с трудом смог унять, по истине гомерический, смех и ещё не до конца отдышавшись пояснил:

– Прости, Илич, давно так не смеялся! Пакет-то не на голову одевать надо было, а на мя-со-руб-ку, – опять зошёлся от смеха сосед.

Когда Илич осознал свою ошибку, он на несколько секунд растерялся и впал в ступор, от неожиданности, но потом разразился гневной тирадой в свой адрес:

– О, блин, вот ёксель-моксель! Надо же быть таким тупым бараном, – откровенно сознался он, – а я уже, грешным делом, подумал, что ты подшутил надо мной. Уже собирался отчитать тебя. Извини.– покаянно закончил он. И сам не выдержал: смех охватил и его: на столько заразительно смеялся сосед.

На противоположный берег реки можно было перебраться только на межпланетном челноке – колхозном пароме. Похожие, ещё и по сей день, ходят по далёким сибирским рекам. Интенсивность его работы в период сбора грибов и заготовки овощей, что собственно совпадало по времени, была очень высокая. Особенно в выходные дни, на паром выстраивались очереди. Тариф был щадящий и зависел от размеров транспорта.