С другой стороны, если кого-то подобный подход выбивает из колеи и оставляет в полной растерянности (действительно, для многих людей ответы в духе «догадайся сам!» совершенно бесполезны и даже обидны), то здесь на помощь могут прийти опытные жрецы, священнослужители и прочие духовные лидеры. Стоит подчеркнуть, что роль духовенства в политеистической религии заключается в том, чтобы помогать людям в формировании личных этических норм — как собственным примером, так и путем наставничества и обсуждения различных систем ценностей, заложенных в самой природе богов. Эта задача ставит языческого священника в гораздо более сложное положение по сравнению с тем, в котором находятся служители религий со строго регламентированным перечнем заповедей, и требует гораздо большей обдуманности и тонкости в деле индивидуальной духовной помощи верующим. Вместо того, чтобы просто заявить: «В этой ситуации правильно будет поступить так-то и так-то; именно так и поступай, а иначе бог тебя покарает», — политеистический священник, в идеале, должен распознать и принять во внимание интересы и особенности личности человека, обратившегося к нему за советом; понять, какие божества его привлекают (или каких божеств привлекали); дать ему информацию о характере и ценностях богов того пантеона, с которым этот человек работает (или нескольких пантеонов, если речь идет о язычнике-эклектике); честно объяснить, чего не хватает в системе ценностей того или иного божества, и предложить те или иные возможности скомпенсировать этот недостаток; и, наконец, провести человека по пути выбора и формирования индивидуальных этических правил на основе этого пестрого букета божественных ценностных систем, ни в коем случае не навязывая ему своих собственных представлений. Разумеется, это гораздо труднее, чем просто изложить перечень правил, которые верующему придется безоговорочно соблюдать, если он желает оставаться в лоне данной веры. Вдобавок, дело осложняется тем, что и жрецу, и человеку, пришедшему к нему за советом, нередко приходится сражаться с пережитками своего старого мировоззрения, в котором использовался фиксированный моральный кодекс, не предполагающий вариаций.

Понятно, что тем, кто приходит в политеизм с надеждой отыскать очередной список предписаний и запретов, которого можно будет спокойно придерживаться в дальнейшем без особых хлопот, такая система недогматической морали может показаться совершенно неудовлетворительной. Некоторые неояэыческие группы (в особенности, реконструкторские организации и прочие объединения, сосредоточенные на какой-либо одной избранной религии древних) стремятся обойти проблему осознанного личного выбора и просто составить некий общий свод правил на основе ценностей той культуры, в рамках которой изначально возникла их религия. Однако условия жизни в древнем мире отличались от современных настолько, что даже такой упрошенный подход требует тщательного отбора и порождает ничуть не меньше споров и разногласий, чем вышеописанная система. А возможно и больше — хотя бы потому, что любой свод предписаний, основанный на ценностях древних культур (и при этом не предполагающий сколько-нибудь глубоких вопросов и задающий готовый шаблон мировоззрения) автоматически оказывается чересчур негибким для того, чтобы любая мало-мальски серьезно настроенная группа приняла его безоговорочно, не скатываясь в бесконечные внутренние дискуссии и разногласия.

По справедливости, следует признать, что наши предки и сами тысячелетиями работали над вопросами этики, и далеко не безуспешно. Они, образно говоря, наделали столько колес, что изобретать это приспособление заново и с нуля нет нужды. Если в деле разработки собственной этической системы вы находите вдохновение и помощь в книгах по философии древней религии, поблагодарите Предков и примите их дары: все эти люди дорогой ценой заплатили за то, чтобы эти дары дошли до нас, их далеких потомков. Благословение богам, если работа по отбору и осмыслению подходящих нравственных принципов дается вам легко и не вызывает никаких внутренних терзаний! Но, по большому счету, проблемы возникают только тогда, когда современные люди надеются полностью воспроизвести образ жизни, который вели в другую эпоху, далекую, полузабытую и во многом противоречащую нынешней.

Разумеется, все вышеизложенное нельзя назвать простым решением проблемы, но в вопросах, связанных с богами и устройством вселенной, ничего простого и быть не может. Стоит еще добавить, что богам приятно смотреть, как мы преодолеваем подобные трудности, — и не потому, что они получают от наших страданий садистское удовольствие, а потому, что им радостно видеть, как мы растем, побеждаем препятствия и становимся мудрее. Кроме того, они готовы помогать нам советами в этой борьбе, если мы, в свою очередь, достаточно открыты и готовы принимать их советы. Пожалуй, лучшее, что может сделать языческий священник для человека, пришедшего к нему за помощью на этом пути, — это молиться за него достаточно часто и искренне и просить, чтобы боги сами подсказали ему ответ как можно более наглядным образом.

Одно из обвинений или, возможно, предостережений, которые можно услышать от монотеиста по поводу древних языческих богов, заключается в том, что эти боги требуют жертв и карают людей, когда бывают чем-то недовольны. (Под словом «карают» обычно понимается наказание, которое бог обрушивает на человека, которому случилось чем-то оскорбить это божество.) Обратившись к древним мифам, мы увидим, что многие боги действительно делают и то, и другое. Причем кара их нередко принимает обличье величайшего из их даров: например, бог моря может послать на сушу огромную приливную волну, а богиня любви — вселить в человека любовь к неподходящему объекту.

Те из нас, кто любит языческих богов и стремится к общению с ними, задаются вопросом: всегда ли божественное «наказание» призвано послужить для нас уроком, помогающим развиваться и расти, или бывает так, что боги просто сердятся и мстят человеку за нанесенное оскорбление? Как уже было сказано выше, божества в ипостасях, более близких к человеку, в принципе более склонны к человеческим эмоциям и, в том числе, к обидам и гневу; но до какой степени этим объясняются те страдания, которые они могут нам причинять? Могут ли нас карать те божества, о которых мы вообще ничего не знаем? Следует ли нам жить в постоянном страхе, как, по мнению многих, жили наши предки?

Вопрос о божественной каре естественным образом влечет за собой вопрос о Страхе Божьем. Авраамические религии прилагают немало усилий для того, чтобы последователи их единых богов не на шутку боялись поступить неправильно, а критерии правильного и неправильного поведения, в свою очередь, определяются духовенством этих религий. Многие современнее монотеисты выросли в Страхе Божьем, и многие из тех, кто обращается к язычеству в любой его форме, надеются, что теперь-то об этой мотивации и о самом этом понятии можно будет забыть. Однако нашим языческим предкам Страх Божий тоже был, мягко говоря, не чужд, и чтобы убедиться в этом, достаточно лишь пролистать любое из дошедших до нас древних религиозных сочинений. Что же нам с этим делать?

Прежде чем мы углубимся в эту проблему, мне придется сделать одно заявление, которое, на первый взгляд, противоречит духу всего вышеизложенного. Не вызывает особых сомнений, что в древние времена некоторые люди объясняли природные бедствия гневом богов (причем иногда — гневом беспричинным). Рассуждая об обычаях древних людей, я почти никогда не объясняю те или иные их убеждения обычным невежеством. Более того, я считаю, что отказываться воспринимать их мировоззрение всерьез было бы попросту глупо… но в данном конкретном случае я делаю исключение — и настаиваю на нем. В ту далекую эпоху жизнь была очень тяжелой, и беды случались часто: болезни, несчастные случаи и непогода могли стирать с лица земли целые племена. В природе человека — искать объяснения подобным бедствиям, хотя бы для того, чтобы получить хоть какую-то возможность предотвратить их повторение. Весьма вероятно, что духовидцы различных племен заключали сделки с духами, чтобы те помогали их народу избегать этих несчастий; и не исключено, что в случаях, когда люди по лености или забывчивости переставали исполнять свою часть сделки, оставляя духов без подобающих подношений и платы, некоторые из этих духов, в свою очередь, лишали людей своего благословения или даже могли обрушить на них свой гнев. Но иногда буря — это просто буря, а эпидемия — просто эпидемия. И все-таки людям, возможно, становилось легче на душе, если им говорили, что бедствие вызвано гневом какого-нибудь духа: ведь это означало, что духа можно умилостивить и тем самым избавиться от напасти. И даже если этот дух на самом деле не имел никакого отношения к постигшей людей катастрофе, в благодарность за подношения он мог помочь людям справиться с ней.