Помимо этого, каждый чиновник ОИК был обязан в течение двух месяцев со дня опубликования Индийского акта предоставить декларацию о доходах и подтвердить легальность происхождения собственных средств. Для коррумпированных клерков были предусмотрены конфискация имущества и тюремное заключение. Однако — и это опять особенности Компании как государства в государстве — рассматривать эти декларации должен был не независимый аудиторский комитет, а Совет директоров ОИК, то есть по сути это была проверка лояльности директорам Компании. Лоялен чиновник — и на его воровство можно закрыть глаза. Нелоялен — и вполне можно обвинить его в коррупции.

Стоит сказать еще об одном моменте, который очень сильно отразился на Индии. Речь о промышленной революции. В 1764 году Джеймсом Харгривсом была изобретена «прялка Дженни» — первый полумеханический ткацкий станок. В 1771 году промышленник Ричард Аркрайт сделал его полностью механическим, изобретя водяной привод (water frame).

В 1779 году была изобретена прядильная машина (spinning mule), и теперь английские фабрики могли вырабатывать хлопок такого же качества, как в Индии, но гораздо больше.

Соответственно, промышленное лобби пробило в парламенте закон, который облагал любую ввозную индийскую ткань драконовскими тарифами (до 300 % от стоимости груза), и при этом снизило стоимость ввоза хлопка-сырца до 10–12 % акциза за партию. Таким образом, теперь Англии требовались не индийские изделия из хлопка, а хлопок-сырец, и индийские ткачи с 1785 года стали методично лишаться крупнейшего рынка сбыта. Это аукнулось уже в 1800-е годы, когда индийские ткачи, оставшись без заказов, начали массово умирать от голода, причем никакого неурожая или погодных аномалий не было — просто людям в один момент стало не на что жить.

Индийская хлопковая ткань в результате промышленной революции постепенно лишилась всех своих конкурентных преимуществ — низкой цены, более высокого качества, больших объемов выработки. Теперь фабрики английского Ланкашира могли производить изделия из хлопка и лучше, и дешевле, и в большем количестве. Но решающее преимущество будет позже, а пока что, в 1780 году, Англия могла удовлетворить свою потребность в текстиле внутренним производством лишь на 3 %, что, конечно, было больше, чем 0,5 % в 1750-е, но все равно безумно мало в масштабе страны. Однако производство хлопковых изделий в Англии росло гигантскими темпами, прибавляя по 10,8 % в год, а экспорт рос даже по 14 % в год. Сначала английский текстиль бурным потоком рванул в страны Европы. Британские промышленники, пользуясь подписанным с Францией «договором Идена» о беспошлинной торговле, буквально завалили своим дешевыми изделиями из хлопка соседнюю страну, выкачивая из нее золото и серебро, словно гигантским насосом. Далее под напором британского хлопчатобумажного текстиля пали Германия, Австрия, Голландия, Россия. Недалек был тот час, когда экспорт хлопчатобумажных изделий рванет и в Индию. Нет, ну а что? Это же нормально — из колонии вывозится сырье, а в колонию — готовые продукты, изготовленные из этого самого сырья.

Далее произошло еще одно событие, которое также в скором времени отразится на судьбе Британской Индии. Ост-Индская компания, не будь дурой, увидев тенденцию роста импорта хлопка-сырца, подняла на него цены, и английские купцы, в четком соответствии с законами конкуренции и свободного рынка, обратились к американским и бразильским плантаторам, которые цены на хлопок, наоборот, понизили. В результате к началу 1810-х годов экспорт хлопка-сырца из Индии упал в 10 раз, что, естественно, наихудшим образом отразилось на индийцах.

Однако это будет позже. Пока что хлопковая ткань из Гуджарата, Пенджаба, Бенгалии и с Коромандельского берега высоко ценилась, ее покупала не только Европа, но и Афганистан, Восточная Персия и Средняя Азия, города Персидского залива, Египет и Османская империя, Китай.

В период 1771–1774 годов Англия экспортировала из Индии 928 429 штук полотна, в период 1775–1779 годов — 830 607 штук полотна, 1785–1789 — 803 464 штуки полотна, и 1790–1792 — 936 866 штук. Таким образом, экспорт этот был примерно постоянным в 1770-1790-е годы и оставался таким в основном за счет роста реэкспорта индийских тканей из Англии. Если в период 1772–1774 годов ОИК реэкспортировала индийского текстиля на 701 тысячу фунтов стерлингов, то в 1794–1796 годах — уже на 1,148 миллиона фунтов.

В 1779 году состоялась первая поставка опиума с Малабарского берега в Китай. Произошла она не от хорошей жизни, как бы странно эти слова не прозвучали. Дело в том, что Китай был самодостаточным государством, которое европейские товары не привлекали. Так, например, в 1782 году Британская ОИК закупила в Кантоне 1408 тонн чая, 80 тонн шелка, 20 тысяч штук хлопкового полотна, и все это на сумму в 350 тысяч фунтов стерлингов серебром. В 1772 году ОИК тратила на закупку в Китае 364 044 таэля (1 таэль — 37.5 грамм серебра, фунт — 120 грамм серебра), в 1785-м — уже 577 368 таэлей. В 1798 году Компания тратила на закупку в Китае 1,217 миллиона фунтов стерлингов серебром, в 1826-м — уже 2,437 миллиона фунтов, то есть Китай просто перекачивал в себя все запасы серебра в Европе. При этом Китай ревностно охранял внешнюю торговлю, для коммерции был открыт только один порт — Кантон, где для европейцев выделили кусочек земли, который англичане прозвали «Тринадцать Факторий» (Thirteen Factories).

Общий оборот торговли между Китаем и Англией возрос более чем в два раза: если в 1769–1770 годах он составлял 3 415 314 фунтов, то в 1785–1786 годах — уже 7 518 165 фунтов.

Естественно, такое положение дел дельцов из ОИК не устраивало. Изначально пробовали ввозить в Китай индийский хлопок, но китайцы предпочитали покупать его у независимых индийских княжеств, британские же поставки их не заинтересовали, поскольку англичане не провели полноценный анализ китайского рынка и не выяснили, какое качество, какое количество и по каким ценам Китаю нужно.