И все эти многочисленные малознакомые люди не просто радостно поприветствовали нас на устроенном по этому поводу званом ужине, но еще и не поленились завалить нас ответными приглашениями. Которыми ну вот просто никак нельзя было пренебрегать!

Нет, я честно попыталась. Вздернула нос, хмыкнула и сказала свое уверенное «Фи!» и «Нет!» подлому инквизитору. Но на этом моя бравада и захлебнулась. Подавилась и в муках сдохла, отравленная его многозначительной ухмылкой, вздернутой бровью и напоминанием о нашем с ним соглашении. И я бы, вот честно, плевать бы хотела на всякие там собственные обещания. Подумаешь, «Вы мне обещали еще намедни». Темная я, в конце-то концов, или нет? Мало ли чего я и на ком там пообещала? Но помимо нашей договоренности, вир Мигре, как оказалось, владел еще и волшебным словом. «Шифоньер» — многозначительно обронил он. И я… гордо удалилась выбирать вечернее платье.

А как я на все это согласилась… Нет, ну чего уж саму себя-то обманывать? Почему я согласилась на этот экспромт, отдающий с моей стороны мазохизмом, я прекрасно знала. Еще бы я отказалась! По сути, я была готова подписаться и не на такие глупости. Ведь это был чуть ли не единственный шанс сбежать из собственного дома, уведя внезапный инквизиторский интерес подальше от скрытого за моим платяным шкафом тайного хода в заветное хранилище драгоценных экземпляров!

Ну и, заодно, если уж быть совсем честной с самой собой, отличный повод для того, чтобы дать передышку собственным необъяснимым чувствам.

Пора было признать очевидное — я попала. И снова это риторическое «Как?!» истеричным голосом выкрикнутое в небытие. Уму непостижимо, но я буквально стонала в голос от какой-то физической необходимости постоянно находиться поближе к виру Мигре. И ладно бы просто поближе! Руки выкручивало от желания касаться его, перебирать темные непослушные волосы, разглаживать пальчиком угрюмую складку на его переносице, царапать коготками литые мышцы на его обнаженной груди… тьфу! Вот! Опять! О чем и говорила! Любые мысли относительного этого гадкого экземпляра неминуемо скатывали меня в бездну похоти и разврата. И, уж поверьте мне, как оказалось, в теории я просто фейерверк идей и костер нереализованные фантазий! Хорошо хоть, пока что, и правда только в теории…

А остальное, по сравнению с этим, мелочи!

Подумаешь, неожиданно оказалась представлена его досточтимому батюшке. Отличному, кстати, как оказалось, виру!

Статный, с явственно пропечатанной породой на все еще красивом лице. Его не портила ни обильная седина, ни резная трость, на которую он опирался при ходьбе явно не для протокола. Глубина корней его фамилии не просто была видна не вооруженным взглядом, она словно прошивала его насквозь, удерживая на себе и его поистине царственную осанку, и гордый угол вздёрнутого подбородка. Аристократ! Белая кость. Голубая кровь. Тут и сомневаться не приходилось. Такие гены не пропьешь. Кровью плебеев не разбавишь. Она все пережжет и все равно себя проявит.

И при всем этом, умнейший человек! И талантливейший управленец. О чем буквально кричало само поместье Мигре. Счастливые арендаторы, довольные слуги, ухоженный сад и огромные, содержащийся в прекрасном состоянии старинный замок! Все вокруг процветало и приносило, судя по всему, немалый доход. Редкость в наше время, когда рожденные с серебряной ложечкой во рту наследники все чаще просаживали состояние предков, не заботясь его сохранением и приумножением для следующих поколений. Но вир Мигре старший был явно не из их выводка. Он руководил твердой рукой, следил цепким взглядом и правил в собственной вотчине уверенным балансом строгости и великодушия. И результаты его труда не могли не восхищать даже такого обывателя, как я. О чем я, не сдержавшись, открыто заявила, едва оказалась ему представлена. И вот еще одна неожиданность — гордый аристократ не дернул пренебрежительно бровью в ответ на неуместную похвалу, а расцвел радушной улыбкой и тут же увлек меня знакомиться с огромным садом, подспудно не забывая филигранно переплетать рассказ об истории поместья с аккуратными расспросами о нашем знакомстве с его младшим сыном, развитием наших отношений, так скоро приведших к браку и о моей скромной персоне, само собой. К концу импровизированной прогулки меня уже ласково называли «дочкой», успели взять с меня клятвенное обещание как минимум провести «дома» Рождество и поговорить с его Деймоном о возможности вернуться сюда насовсем.

Так и сказал: «моим Деймоном». Причем так трогательно, с такой затаенной гордостью и болью, что я… почему-то и прямо сразу на все согласилась.

Как все это ему удалось — понятия не имею! Даже я, опытная Темная интригантка, лишь к вечеру осознала, чего и как успела понарассказать, наобещать и выслушать!

В общем, родственные связи с моим гадким инквизитором были, можно сказать, и на лицо и на все остальные части тела и мозга!

«Моим!» — неожиданно мысленно подавилась я собственными словами — «Каким, Тьма великая, моим?!» И едва не застонала, затоптанная толпой в миг появившихся мурашек, которые пробежались от разом загоревшихся ушей прямо к низу живота, где и придавили горячим комком подыхающих в муках неразделённых чувств бабочек.

Все чаще и чаще я ловила себя на мысли, что готова растерзать и саму Верховную ведьму и многострадальную кашу Матильду за то, что в свое время не дали мне перейти к практике. Если бы не тот злополучный скрип… Возможно, сейчас я была бы куда как более благодушна. Меня бы не рвал на части ведьмовской азарт. Не выводило бы из себя синдромом «винограда», который никак не могла достать одна лисица. И не бросало бы из бессонницы в омуты эротических сновидений. Гадская Темная сущность! Да ни одна Темная не смогла бы спокойно сидеть рядом с тем, кого не удалось заполучить! И будь я ну хоть вот чуть-чуть смелее и нахальнее… А так меня упрямо держало в руках полученное в детстве строгое мамино воспитание. И тут же рвало на части природной ведьмовской сутью. В общем, конец был неизбежен, приют умалишенных все реальнее, а участь несчастного инквизитора все очевиднее.

Аккуратно, из-под ресниц я бросила быстрый взгляд на напряженную фигуру своей будущей сексуальной жертвы, непоколебимым изваянием застывшей рядом со мной.

« Сидит, наивный» — гаденько подумала я — «И не подозревает, что я уже твердо решила сделать вид, что успела в хлам сегодня напиться, как только вернемся с этого дебильного ужина и все вывернуть так, чтобы он меня подло соблазнил. Да! Потому как я потом обязательно должна иметь повод для давления. Он будет весь виноватый, воспользовавшийся ситуацией. А я вся такая несчастная и как бы тоже жертва. »