Я подавилась тишиной и подняла полный невыносимой муки взгляд на застывшее посмертной маской любимое лицо.

— Верни его… — ни на что не надеясь, шепнула я — Живым, здоровым… сильным…

И пламя взвыло. Пламя громыхнуло разом во все стороны, ухнув о стены активной пентаграммы. Пламя ударило черной силой, круша и тонкую преграду пылью осыпавшегося магического купола, и ошеломленно замерших на его пути людей. Свет замигал и потух. С полок посыпались оставшиеся склянки. А, следом за ними, повалились на пол и колбы, разбиваясь в дребезги и заливая каменный пол волнами стабилизирующего геля.

Где-то, на периферии сознания я услышала истошный визг ведьм и сдавленный мужской крик.

Прямо под ухом неожиданным ультразвуком заголосила каша, растекаясь жидкой лужей по кровавому полу.

Я тихо улыбнулась, прикрывая глаза. «Получай все, как обещано, Претемная Матильда! Вот тебе силы тех, кто даровал их на пентаграмму. Вот тебе призыв потомка… Только вот с телом, полным жизни немного не вышло. Мое под обещание уже точно не подойдет! Даже интересно, куда ты теперь вселиться изволишь?»

А потом, голову полоснуло нереальной болью. Тело выгнулось в дугу, едва не ломая позвоночник.

Я помню, что истошно закричала сама, захлебываясь и заходясь хриплым кашлем. Яркие, вертящиеся все быстрее и быстрее линии пентаграммы, бесконечный вихрь кружащих надо мной Искр и… неожиданная звенящая тишина, обрушившаяся столь внезапно, что ударила по ушам больнее недавних воплей.

А дальше на меня, наконец, опустилась благодатная мгла, которая разом забрала с собой боль, ужас, злость… И я с облегчением приняла ее. С наслаждением вдохнула, пропуская ее по венам. И отпустила этот мир…

… — Делия, милая, открой глаза! Пожалуйста. Давай, дорогая, попытайся. Ты сможешь! Ну? Дыши. Дыши же!

Встревоженный мужской голос ворвался в мою обретенную тишь нервирующими, резкими нотками. Я поморщилась и попыталась отодвинуться от источника неприятного звука. Но ребра тут же прострелило вспышкой, резанувшей по нервам, словно лезвием.

— Мммм… — застонала я, машинально поднимая руку к источнику страданий.

— Вот так! Умница моя. Давай, еще один вдох… — ласково бормотал кто-то, не давая мне уплыть обратно в долгожданную темноту — Давай-давай… вот, так. Дыши.

— Отпусти…те… — едва владея голосом, каркающие прохрипела я, тщетно пытаясь ослабевшей рукой отмахнуться от чьих-то требовательных пальцев, вытирающих мокрой тряпкой мое лицо и поминутно капающих на пересохшие губы какой-то горькой отравой.

— И не надейся, — с щемящей горечью в голосе ухмыльнулся приставучий объект — Не отпущу. слышишь? Никогда не отпущу.

Я замерла. Глаза жгло, будто в них налили яд, когда я с трудом разлепила ресницы. Пару раз моргнула, пытаясь бороться с галлюцинациями и распахнула их так широко, что стало больно векам.

— Дей… — хриплым чужим голосом проскрипела я — Дей…

— Ну, физически, все-таки нет — грустно улыбнулся мужчина, нежно проводя костяшками пальцев по моей щеке.

Я медленно попыталась повернуть голову вправо, но маг аккуратно и твердо вернул мой подбородок на место:

— Не смотри — тихо попросил он — Это… всего лишь тело.

— Но ты…

— Я с тобой.

— Как? — неслышно спросила я.

— Вермон. Его тело, благодаря этой странной субстанции, оказалось куда как пригоднее для жизни, нежели…

— Прости — прикрывая глаза обронила я и с ужасом почувствовала, как текут по моим скулам слезы — Дей, я…

— Ты была под влиянием менталиста, Делия — тихо, но очень твердо сказал маг — Это была не ты.

— Это была я — покачала я головой — Я все понимала…

— Ты понимала лишь то, что тебя заставили принять и почувствовать. Эй, ну взгляни на меня!

— Не могу — я горько ухмыльнулась, чуть приоткрывая глаз — И вообще, я же тоже умерла…

— Это-то с чего? — нахмурился инквизитор.

— Я вонзила в себя нож… Кстати, почему я до сих пор жива?

— Потому что, дорогая вира Мигре, только Темные ведьмы могут любить себя настолько, что решив зарезаться не задевают ни одного жизненно важного органа — вдруг ворвался в наш тихий диалог сварливый мужской голос — Подвинься давай, Дознаватель. Я для того ее час штопал, чтобы ты сейчас девочку утомлял? Сказал же: в целебный сон на неделю!

— Не надо на неделю — испуганно мяукнула я, и, постанывая, попыталась сесть.

— А вот еще одно такое движение, вира Мигре — рявкнул на меня старикашка в рясе инквизиторского целителя — И в целебный сон уйдете на месяц! А ну лежать, не двигаться! Смех смехом, но даже без непоправимого ущерба внутренне кровотечение никто не отменял…