Предложение Изи, найти и проинспектировать базовое Бусино гнездо, оказалось на удивление удачным. К тому же не заняло много времени

Правда сначала Землеройка сделала недоумевающий вид, когда я в приказном тоне потребовал оставить в покое жалкие объедки туши Лягушки, все равно там всего-ничего осталось, и отправиться, никуда не сворачивая, прямо к гнезду.

Пришлось напомнить союзнику, что она здорово задолжала в истории с Лягушкой, и что прямое игнорирование приказов командира чревато исключением из команды. Тут я немного блефовал. Вряд ли рискнул бы выгнать Бусю на вольные хлеба до того, как вернемся к себе в башню. И тем не менее подействовало. Буся понуро затрусила вперед, огибая склон по широкой дуге.

Глава сорок вторая. Пещерой Аладдина.

Учитывая скорость ее передвижения понурой трусцы Землеройки оказалось достаточно, чтобы я с Изей, напрягая все силы, с трудом за ней поспевали.

При этом на бегу обменивались соображениями: ' насколько корректно оставлять бессознательную тушку владыки Кроноса вот так на траве, без защиты и надзора. Все-таки пострадал он не без нашего участия'. Решив, что вряд ли с богом на Терре что-нибудь серьезное может приключиться, припустили вслед за Бусей, которая значительно вырвалась вперед.

К счастью, бежать далеко не пришлось. Вскоре в основании холма показалась приличного размера дыра, где-то полутораметрового диаметра, в которую Буся с трудом и протиснулась. Подбежав, я заглянул внутрь. Дыра вела в хорошо освещенный грот. А там… Вы видели когда-нибудь пещеру Алладина. Вот и я до этого момента не видел.

Место, куда мы попали, протиснувшись в дыру вслед за Бусей, наверное правильнее было бы сравнить не с пещерой Аладдина, а той, в которую проник Али-баба, случайно узнав код охранной голосовой системы, используемый сорока разбойниками для своей базы. Поскольку груды вещей, сваленные самым хаотичным образом на полу, носили ярко выраженное криминальное происхождение. Нетрудно было догадаться, что попали они сюда без ведома прежних хозяев.

Сама пещера представляла из себя приличное по размерам помещение, идеально круглое, метров пятидесяти в диаметре. Помещение, изначально сотворенное природой матушкой, а потом доведенное до совершенства чьими-то руками. Причем я не стал бы настаивать на том, что эти руки принадлежали человеку. О природном происхождении пещеры свидетельствовали великолепные сталактиты, подобно фантастическим люстрам свисающие с потолка. Сравнение с люстрами возникло вовсе не случайно. Поскольку именно эти образования, будучи покрыты какой-то светящейся пленкой, обеспечивали мягкое, матовое освещение всего зала. Многометровые каменные колья своим светом маскировали истинную высоту пещеры и не позволяли разглядеть сам потолок. Но одно то, что кончики сталактитов возвышались над полом на высоте в пару десятков метров, поневоле заставляло проникнуться грандиозностью сооружения, вызывая ассоциации с самыми знаменитыми шедеврами Земной Готической архитектуры. Да с тем же Кельнским собором, только по чьей-то странной прихоти спрятанным в глубину холма. Участие разумных в создании этого архитектурного шедевра подтверждал в первую очередь прекрасный многоцветный мозаичный пол, на котором в классическом стиле, с проработкой мельчайших деталей, изображались сцены то ли коллективных оргий, то ли массовых жертвоприношений. Поскольку персонажи, изображенные на полу, имели с человеком весьма отдаленное сходство, я и сделал свое предположение о творцах всего этого великолепия.

Стены пещеры где-то до высоты в два человеческих роста были тщательно выровнены и украшены фресками, повторяющими мотивы, запечатленные на полу. Выше стены перетекали в свое изначальное естественное дикое состояние. По кругу вдоль стены расположились на цилиндрических постаментах скульптуры, изображающие на диво странных существ, то ли порожденных больным воображением скульптора, то ли появившихся в ходе фатальных мутаций и эволюционных сбоев и увековеченные в камне с максимально возможным сходством. Я лично готов был поставить на второй вариант, поскольку вообразить себе такое, даже будучи под воздействием наркотических глюков, слишком тяжело. А вот от матушки природы и ее универсального инструмента — эволюции, можно было бы ожидать любых фортелей. И я не говорю о банальных глазах, моргающих на концах щупалец, или о клешнях, выступающих из того места, откуда обычно ноги растут. Казалось бы, что тут может напугать. Подумаешь, змеи вместо волос. Так такая прическа еще в Древней Греции была одно время хитом сезона. Сразу после того как Персей прикончил Медузу Горгону. Человечество в то время еще не прониклось проблемой сохранения редких и исчезающих видов.

Я это к чему. Трудно, практически невозможно, придумать что-нибудь такое, что само по себе станет принципиально новым элементом в облике любого существа. Любое тело состоит из стандартного набора клыков, хвостов и крыльев. Ну, при необходимости, еще пару сотен элементов можно сюда добавить. В любом случае ничего нового. И обычно клешня торчащая из задницы способна вызвать разве что улыбку у психически уравновешенного человека, но, наверняка, не беспричинный ужас. А вот талант скульптора, изваявшего фигуры стоящие на постаментах, сделал их по настоящему страшными. Все ужасно, гротескно и необычно. Даже Изю, несмотря на его внешнюю невозмутимость, проняло. Всего фигур насчитывалось тринадцать. Поневоле возникнет ассоциация с чертовой дюжиной. Скорее всего фигуры передавали абсолютное сходство с оригиналом, вплоть до мельчайших подробностей. Можно было сделать вывод, что рост большинства из созданий, послуживших образцами для скульптур, не намного превосходил таковой для среднестатистического человека. Каждая из них была выполнена в своем материале, в индивидуальным стилем и цветовым декором. Будучи человеком далеким от минералогии, я без труда опознал только белый мрамор, зеленый малахит и черный нефрит.

Правда, одна из фигур радикально выпадала из общего образа клыкасто-тектальных непотребств. Под четвертым номером, если считать по часовой стрелке от дыры, через которую мы проникли в пещеру, расположилась скульптура нашего давешнего знакомого — владыки Кроноса. От прочих ее отличали не только антропоморфные пропорции, но и материал, используемый для изготовления.Если все остальные фигуры были однозначно выполнены из благородных материалов, то наш новый знакомый был увековечен с помощью обычной глины и здорово смахивал на одну из терракотовых статуй Императора Цинь Шихуанди. То ли автор этих произведение просто недолюбливал Владыку Кроноса, то ли не нашел другого подходящего материала, способного передать внутреннее я склочного старикашки, то ли за этим скрывался иной глубинный смысл, но наш приятель, облаченный в лапти, онучи портки и холщовую рубаху выглядел бледно на фоне остальных.

Впрочем, я слишком увлекся, разглядывая эти творения чьей-то необузданной фантазии. С практической точки зрения гораздо больший интерес у меня должны были вызывать груды барахла в беспорядке разбросанного по полу. Так что между отдельными завалами приходилось буквально протискиваться. Полностью свободной от предметов оставалась только небольшая площадка в центре пещеры, куда целеустремленно направилась Буся.

В основном вещи относились к одной из четырех категорий. Многочисленное холодное оружие всех размеров и модификаций от гигантского волнистого фламберга до миниатюрного кукри. Вторая представительная группа вещей состояла из брони и доспехов. Впервые увидел нечто подобное на Терре. По моим представлениям облачаться в пустыне при сорокаградусной жаре в полный миланский доспех, это все равно, что написать у себе на лбу крупными буквами: «Я идиот клинический». Но ведь кто-то это все на себе носил. Допускаю, что климатические зоны на Терре отличаются разнообразием, или местное население обладает исключительной жароустойчивостью.