Три машины. Один мотоцикл. Минус один черный и ноль докторов. В таком составе мы возвращаемся на базу.

Возвращаемся домой.

Тринадцать, именно столько синяков я насчитала на своём теле. Не знаю, что творится у меня на спине, но она тоже болит. Доктор Эмет диагностировал легкое сотрясение мозга, переломов, трещин и прочих проблем с костями, к счастью, не обнаружено. Доктор спросил у меня, почему я ушла из медицины и вступила в ряды чёрных. Я не знала, что ответить, и по старой доброй привычке солгала, сказав, что нашла в этом своё призвание. За последнее время большей чуши я не произносила вслух. Призвание. Конечно же. Я потерялась и блуждала как слепой котёнок, боясь за свою жизнь даже больше, чем в былые времена, когда моя семья бежала из Дрим Сити.

После обследования, я пошла в комнату. Скосила глаза на дверь стеклянного царства Дока, но не посмела зайти. Я должна ему лекарство, о котором даже не думала во время вылазки. Также мне интересно, куда делась Роберта.

Было обеденное время, и в комнате я никого не застала, кроме Синтии, девушка уже приняла душ и укладывалась в кровать, я не стала её беспокоить и, взяв свежую одежду, направилась смыть с себя все воспоминания о первом боевом задании на территории мира после прихода тумана. Неужели так будет всегда? Этот вопрос я задавала себе, раздеваясь и включая прохладную воду. Кажется, что кто-то сильный и могущественный решил уничтожить всех людей, но что-то пошло не так, и горстка от общего числа каким-то чудом или же проклятием осталась не заражена.

Принимала я душ в одиночестве, в этот раз Келлер не наведывался, но я постоянно бросала взгляды на выключенную лейку, под которой он мылся.

Одевшись, я снова отправилась в комнату, я была наполнена мыслями о подушке, надеялась, что укутаюсь в одеяло и усну без задних ног, но не тут-то было.

У двери стоят Хьюго и Хосе. Они разговаривают о своём, а я вспоминаю, как рыжий ублюдок толкнул меня, а после запер дверь. Неужели я задела его самолюбие настолько сильно, что он был готов оставить меня умирать? Успокаиваю себя и собираюсь пройти мимо, но смех рыжего выводит меня из себя.

Останавливаюсь, так и не открыв дверь.

– Хьюго? – окликаю его я.

Парень переводит взгляд с Хосе на меня, от его улыбки не остаётся и следа, а во взгляде пробегает неуверенность. Парень быстро берет себя в руки, снова корчит надменное лицо и, смотря на меня как на букашку, спрашивает:

– Чего тебе?

Но я не букашка и не позволю какой-то там псине подвергать меня опасности.

– Ублюдок, ты толкнул меня, – говорю я, стараясь копировать ледяной тон полковника Келлер.

Парень снова переводит взгляд с меня на Хосе и обратно.

– Не было такого, – лжет он.

Вижу в его глазах страх. Я ведь могу донести, и тогда рыжую морду выкинут отсюда. Но я так не поступлю. Нет. Я сделаю иначе.

Подхожу к нему так же, как уже делала это в комнате в нашу первую встречу. Хьюго отступает и упирается спиной в стену. Ты в ловушке ублюдок.

– Было. – Тычу пальцем ему в грудь и сквозь зубы шиплю как змея. – Ты толкнул меня, а потом запер дверь!

Весь страх, что я испытала тогда, снова возвращается. Я отчетливо помню, насколько покинутой себя чувствовала. Я была уверена, что умру там.

– Нет.

– У тебя не хватает смелости даже признать это? Ты отвратителен.

– Просто ты не являешься ценителем прекрасного, – пытается отшутиться Хьюго.

– Предупреждаю в последний раз…

– Тебе меня не запугать.

Ах так. Ну ладно, мой рыжий друг. Попрощайся со своими яйцами. Резко опускаю руку вниз, хватаю его за самое ценное, что есть у мужчины, и сдавливаю так, что рыжая псина встаёт на носочки, а его голос становится тонким как у младенца.

– Алекс, ты что – сдурела? – пищит он.

Сдавливаю ещё сильнее и говорю медленно, с расстановкой. Так, что даже до отсталого дойдёт смысл сказанного мною.

– Хьюго, запомни раз и навсегда, не смей обижать меня, оскорблять и даже смотреть в мою сторону. Иначе…

– Иначе? – пищит он.

– Иначе, – сдавливаю ещё сильнее, рыжий шипит сквозь стиснутые зубы. – Я кастрирую тебя во сне, а на утро ты найдёшь своё богатство у себя под подушкой. Понял?

– Да. Отпусти. Отпусти меня.

– Отпущу сразу же, как только ты скажешь мне правду. Ты толкнул меня в здании суда и запер дверь?

– Да. Да, твою мать!

Краем глаза замечаю, что к нам практически вплотную кто-то подходит. Твою мать! Келлер. Зейн переводит взгляд с меня на Хьюго, а потом опускает ледяной взгляд туда, где до сих пор моя рука душит будущих рыжих детей Хьюго. Брови Келлера взлетают, что является крайней степенью его изумления.

– Брукс, ко мне в кабинет, пообжимаешься с очередным кавалером после разговора.

Отпускаю Хьюго, и он тут же скукоживается в микроскопическую субстанцию. Поворачиваюсь к Келлеру и зачем-то пытаюсь оправдаться.