В какой-то момент в 1950-е гг. мигрантов оказалось больше, чем коренного населения Дубая. Большинство жителей были приезжими и направлялись куда-то дальше, как только могли себе это позволить. Даже те, кто оставался в Дубае, мечтали о переезде в другое место. Странствующие рабочие оставались здесь на время прилива, но иногда задерживались, порой – на всю жизнь. Чтобы не слишком рисковать, даже те торговцы, которые считались местными, могли переселяться в отдаленные портовые города, такие как Бомбей и Карачи, и оставаться там на годы [54] . Были и те, кто не мог позволить себе уехать, – например отчаявшиеся ловцы жемчуга, выживавшие за счет милостыни и мелкой черновой работы. Когда оптимизм в отношении перспектив Дубая начал давать всходы, первые проекты развития города удалось реализовать благодаря этой доступной, хотя и уставшей рабочей силе. Так последствия прошлого экономического спада подпитали последующий бум [55] .

МИД Великобритании называл Дубай entrepot – местом «между портами» или, возвращаясь к латинскому источнику, «между местами» [56] . Находясь «между», Дубай был буферным регионом, неясным и неопределенным, намеренно хаотичным, открытым для изменений. В качестве перевалочного пункта Дубай позволял получить прибыль быстро, легко и зачастую сомнительными способами. Торговлю в Дубае называли «реэкспортом», отмечали низкие накладные расходы: нужно только место и рабочая сила для перевалки товаров с одной лодки на другую или их хранения на базаре.

Формула была проста: Дубай привлекал торговлю не благодаря порядку, а в силу его отсутствия. Контролируя подпольную деятельность, дубайские дельцы получали минимальную прибыль от торговли, ориентированной на другие страны. Дубай функционировал как последний оплот беззакония во времена ужесточения правил международной торговли. Как отмечали британские чиновники, перевалочный пункт был одним из немногих способов, за счет которых местные жители могли обеспечить себе средства к существованию: помощь со стороны британцев состояла в том, что они делали вид, что ничего не замечают. В постоянно меняющихся условиях политическое руководство пыталось установить некое подобие стабильности – но не слишком высокую стабильность, которая требовала бы серьезных финансовых или каких-то иных усилий, поскольку она угрожала бы разорвать те самые сети, благодаря которым Дубай оказался ценным для британцев. Снижать вмешательство до совсем незначительного уровня тоже было нельзя – это снизило бы ценность Дубая как актива. Работу порта могла бы подкосить его же собственная хаотичность, а упорные предприниматели, поддерживавшие Хор-Дубай, в любой момент могли переместиться в другое неосвоенное место.

Рис. 1.5 A–Г

Аэрофотоснимки, показывают, как извилистая форма рукава скрывала торговлю от обзора с берега. 1944 г.

Из архивов Музея Королевских ВВС

Рис. 1.6

Рабочие у колодца. 1959 г. Питьевую воду брали за пределами города, а затем продавали жителям Дубая в бочках из-под нефти.

Из архивов библиотеки Джона Р. Харриса

Отсутствие долгосрочного планирования было вечной помехой в работе британского агентства. В 1949 г. грубая попытка навязать «сверху вниз» некие жесткие правила не сработала в Дубае. Чиновники, работавшие в Великобритании, познакомили отца Рашида, шейха Саида аль-Мактума, с частной британской компанией, которая предлагала построить «капитальные здания» в Дубае, где до сих пор не было ни одного бетонного дома. Строительная компания Holloway and Brothers брала на себя обязательство возвести дома при условии, что получит монополию на всю будущую «долгосрочную политику и планирование», и выплачивать ренту правителю [57] . Когда план был представлен правителю Дубая, он отложил принятие решения до окончания месяца Рамадан. Срок истек, но ответа не последовало. Британские чиновники решили не тревожить Саида. В конце концов компания Holloway and Brothers потеряла интерес и, завершив несколько строительных контрактов ограниченного масштаба, покинула город.

Шейх Саид мягко отразил наглую попытку британского правительства навязать упрощенную градостроительную схему – ограничительное соглашение, которое сдерживало бы потенциал Дубая. Условия Holloway and Brothers закладывали базу для фабричного поселка, а не города. Правитель, вероятно, беспокоился о том, что монополия частной британской компании задушит развитие, а требование иностранцев о долгосрочной аренде, безусловно, повлечет политические последствия для правящей семьи аль-Мактум. Если бы британская компания получила эксклюзивные права на застройку, пошли бы слухи, что Дубай колонизируется – или что прибыль Дубая находится в руках британцев, а не местных предприятий, – для местных купцов это звучало бы еще хуже.

Из-за непрямого отказа Саида Holloway and Brothers первая британская попытка стимулировать развитие Дубая провалилась, но привела к долгосрочным результатам. Она показала, что руководство Дубая может довольно легко и без серьезных последствий сопротивляться воздействию со стороны британцев. Если британские чиновники не были готовы принуждать правителя Дубая следовать своим указаниям, они должны были создать структуру, которая выдавала бы любой британский замысел относительно Дубая за местную инициативу. Для подобных преобразований в порту Дубая предстояло навести относительный порядок и научиться согласовывать более серьезные проекты, чем постройку нескольких рабочих бараков. Британцы осознали, что, прежде чем предпринимать явные усилия для достижения видимых результатов, им нужно сформировать городской аппарат, который мог бы управлять развитием города в будущем. Политическое агентство решило создать муниципалитет.

Поселившийся в «лепрозории» Кристофер Пири-Гордон был первым из восьми политических агентов, которым поручили «навести порядок в Дубае» [58] . Он подчинялся непосредственно высокопоставленному политическому резиденту в Бахрейне и отчитывался МИДу в Лондоне. То, что не удалось сделать военно-морским офицерам и частному подрядчику – запустить бюрократические и технические процессы в Дубае, – поручили политическому агенту и горстке его заместителей. Ожидалось, что политические агенты не станут реализовывать схемы самостоятельно, а убедят местные правящие круги внедрить ограниченные и одобренные «программы развития», разработанные как для благосостояния местных жителей, так и для международного имиджа Великобритании.