Шрифт:
– Он постарается!
И вдруг все успокоилось. Я даже не предполагал, что Чамчай способна на такие смены настроения.
– Облик, – задумчиво произнесла удаганка. – Я всегда могу сменить облик. Птица эксэкю тебя вряд ли привлечет, но есть и другие личины. Давай попробуем?
– Давай, – согласился я.
Я плохо представлял, что мы сейчас будем пробовать. Во тьме случилось некое движение, и в луч света вышла ослепительная красавица. Сто мужчин из ста без промедления ринулись бы к ее ногам. К сожалению, я оказался сто первым.
А-а-а-а! Враг!!!
Лжет! Морочит! Заманивает!
Колодец! Где-то рядом!
Упаду! Пропаду!
Убью!
– Ты с ума сошел!
– Я… прости…
– Тебе что, вообще не нравятся женщины?
– Нравятся…
– Тебе Уота подавай, да?
– Не надо мне Уота…
– Ты меня чуть не прибил!
– Я решил, что ты паучиха.
– Кто?!
Плюнь я Чамчай в лицо, и то она обиделась бы меньше:
– Паучиха?! Ах ты дрянь, скотина неблагодарная…
– Я тебе сейчас все объясню!
Ожидая, что Чамчай вот-вот кинется выцарапывать мне глаза, я пустился в объяснения. Вспомнил колодец с едкой жижей, свои мучения, трёх паучих, явившихся Юрюну Уолану в облике его матери, сестры и невесты. Рассказ вышел сбивчивым, косноязычным, через пень-колоду, но это было лучше, чем ничего. Мне лучше говорить правду; во всяком случае, легче.
– Облик, понимаешь? Личина! Я как тебя под личиной увидал, так сразу паучих и вспомнил. А там до боотура рукой подать. Не надо в облике, это еще хуже получается…
– Бедный ты, бедный…
– Ты что, жалеешь меня?
– А кого тут жалеть? Не меня же?! У меня все в порядке, это тебя, простака, жизнь жует да срыгивает. Так ты ко мне и за тыщу лет не привыкнешь…
– А мы, – осторожно поинтересовался я, – и вправду поженимся?
– А как ты Уоту объяснишь свой отказ?
– Уоту? Объяснить? Чем?!
– Словами!
– Значит, поженимся. Уоту я не смогу, если словами.
– Что ты грызешь все время? Ты с женщиной разговариваешь или ногти грызешь! Грызун нашелся!
– Очень громко, да?
– Очень!
– Когти я грызу, потому и громко. У меня уже второй растет. На мизинце, и вот, на безымянном…
– Боотурься чаще, десятый отрастет! Двадцатый! Хами мне чаще, рога вырастут!
– При чем тут боотурься? Раньше не росло…
– Ты где, а? Ты в Нижнем мире! Тут у всех растет…
– Когти?
– А ты о чем подумал? Нет, малыш, если в детстве не выросло, то и к старости не отрастет. Это я про мозги, понял? Я тебе уродина? Ничего, мы еще на тебя поглядим! На красавца!
– Чего ты на меня орешь? Ладно, не буду грызть когти. Довольна?!
– Нет. Ты действително не понимаешь, что с тобой происходит?
– Понимаю. Я в Нижнем мире, скоро женюсь на тебе…
– Я не про это. Я про когти…
Позже, когда случилось много событий, а кое-кто даже умер во цвете лет, мне еще разок объяснили всё то, о чем говорила Куо Чамчай в темной ночи под щербатой луной. Объяснили, как выразилась Уотова сестра, словами. Такими мудреными словами, что я и третьей части сказанного не понял. С Чамчай вышло понятней. Да вы и сами наверняка уже всё уразумели! Ну, Нижний мир. Родись здесь – станешь адьяраем. Поживи здесь маленько – станешь адьяраем. Как ни вертись, а станешь адьяраем, и баста. Когти, клыки, хвосты, горбы. Один глаз, три, целая гроздь… А что? Обычное дело. И чем чаще ты расширяешься, чем дольше живешь боотуром, тем быстрее изменения настигают тебя, прыгают на загривок, валят и рвут в клочья. Зайчик с цепью воюет, значит, день и ночь адьяраится. Я боотурюсь реже, у меня пока только когти растут.
– Жаворонок! Она тоже?!
– Тоже, – согласилась Чамчай. – Но она – не боотур, она вряд ли сильно изменится. И потом, чего ты за чужую жену переживаешьь? С ней Уоту спать, не тебе. Пусть Уот и дергается.
Кажется, она не простила мне обиды.
– Ты – бурдюк, женишок. Когда в тебя наливают, ты меняешь форму. Сарынова дочка – горшок. Она может треснуть, распасться на черепки, но формы не изменит. Хоть кумыса в нее налей, хоть воды.
– Паучихи…
– Ты опять? Нет, ты опять?!
– Я не про тебя! Жижа в колодце превращала меня в пищу. Нижний мир превращает меня в адьярая. Там было больно, здесь не больно – вот и вся разница. Скажи, а кроме тела, – я постучал себя по голове, – больше ничего не меняется? Думать я буду по-старому? Как раньше? Вот прямо сейчас я думаю, как раньше?!
Она не ответила.
Песня третья