Посещая горные храмы, Дрона не раз любовался рельефами на их стенах. Особенно на Брахмана-из-Ларца произвела впечатление монументальная композиция "Летящий Индра во главе сыновей бури".

У беловолосого мальчишки было лицо Громовержца.

Четырехлетнего Громовержца.

– Да, герой!
– гордо выпятил грудь несостоявшийся спаситель мяча.

– Герои головой думают, - сообщил ему Дрона.
– Свались ты в колодец - пришлось бы и мяч, и тебя вытаскивать! Ты хоть плавать-то умеешь?

Брахман-из-Ларца мельком покосился на остальных братьев, которые испуганно сгрудились вокруг.

Вроде бы никто из них в колодец лезть не собирался.

И тут заголосила пришедшая в себя нянька:

– Сами боги послали тебя, благородный брахман, лучший из дваждырожденных!..

– Цыц!
– грубо цыкнул на женщину насупленный Бхима, и нянька тут же умолкла, явно опасаясь Страшного.

– Не умею, - с опозданием ответил Арджуна на вопрос брахмана.
– Только мячик по-любому доставать пришлось бы! Умею, не умею… это ведь из-за меня!

– Ой, да забудь ты про свой кругляш, Серебряный мой! Я вам сейчас другой принесу, с самоцветами!
– курицей захлопотала вокруг нянька, но Серебряный Арджуна и не подумал отступиться.

– Я этот хочу!
– упрямо заявил он.
– Дядя брахман, а как нам его достать? Мы, конечно, герои, только маленькие еще…

– Так и я не очень большой.
– Лицо Дроны сложилось в странную гримасу. "Зубами мается, сердечный!" - про себя посочувствовала нянька. Но зубная боль была здесь ни при чем. Просто лицо Брахмана-из-Ларца пыталось родить улыбку, но не знало, как это делается.

Сам Дрона даже не заметил этого.

– Надо дедушку Грозного позвать, - заявил рассудительный Юдхиштхира.
– Он большой. Он больше всех! Он что хочешь достанет!

– Думаю, будет лишним беспокоить дедушку Грозного из-за таких пустяков,- неумело подмигнул детям Дрона.
– Что мы, сами не справимся? Грош тогда цена искусству кшатрия, грош цена и брахманской науке! Смотрите, герои!

Он быстро огляделся по сторонам и одним движением выдернул из рыхлой земли пучок травы с узкими, но длинными и плотными стеблями. Дети и нянька как завороженные следили за действиями удивительного брахмана.

Брахман-из-Ларца мельком глянул в жерло полупустого колодца, увидел плававший внизу у дальней стенки мяч, прикинул на глаз расстояние… и мантра-скороговорка молнией сорвалась с губ сына Жаворонка.

Правая рука Дроны легко взмыла над головой, и первая травинка, на лету превращаясь в дротик с шилообразным наконечником "бхинди-пала", устремилась в колодец.

Нянька тихо охнула и заскулила по-собачьи, пятясь назад. Но ни сын Жаворонка, ни дети не обратили внимания на испуганную женщину. Вслед за первым дротиком в колодец нырнул второй, за ним третий, четвертый…

– Ух ты!
– только и смог выговорить восхищенный Арджуна, кусая губы.

Шестой или седьмой дротик Дрона всадил в древко предыдущего почти в упор, обернулся к детям, еще раз подмигнул - смотрите, герои!
– и жестом факира опустил руку в сырую пустоту.

В мгновение ока сноровистые руки Дроны извлекли из колодца необычный составной шест, на конце которого висел деревянный мяч.

В дереве глубоко засел наконечник-шило первого дротика.

– Вот и ваш мяч, герои!

– Здорово!
– честно признался старший Юдхишт-хира.
– Спасибо, дя… благородный брахман! А как твое достопочтенное имя?

– Меня зовут Дрона.

– Просто Дрона?!

– Просто Дрона.

– А меня - Юдхиштхира, Крепкий-в-Битве, сын царевича Панду!

– А меня - Арджуна! Серебряный Арджуна! Я тоже… тоже сын…

– А я - Страшный! Я самый страшный!..

– Дядя Дрона, а как…

– А ты научишь нас…

– Научит, - словно дальний гром внезапно раскатился над лужайкой.
– На то и наставники, чтоб учить… Я прав, о бык среди брахманов?

Дрона обернулся.

На парадном крыльце меж колонн, сам выглядя скорее колонной, нежели человеком из плоти и крови, стоял чубатый исполин.

Гангея Грозный.

Регент Хастинапура смотрел на Дрону так, словно, кроме них двоих, вокруг никого не было. Ни свиты за спиной Грозного, ни взволнованного Крипы, который переминался с ноги на ногу и вертел жезл воинского наставника, как если бы хотел его выкинуть, да стеснялся. Рядом с Крипой стоял молодой Альбинос, разглядывая Брахмана-из-Ларца своими красными глазами, страшненько мерцавшими с молочно-белой маски.

Правой рукой Альбинос дружески обнимал за плечи царевича-брата, грузного Слепца, чьи равнодушные бельма резко контрастировали с кровавым взглядом Альбиноса, формального отца пятерых игроков в мяч.