Расскажу несколько эпизодов, связанных со мной и семьей. Наша семья до 1954 года в составе четырех человек занимала одну комнату 16 квадратных метров в трехкомнатной квартире без ванны и газа. Не жизнь, а наказанье! Но вот родились Ира и Оля, и нас стало шесть человек! Что делать? И вдруг я узнаю, что о моем нелегком положении знает СП и уже дал указание выделить мне квартиру в строящемся доме, который в дальнейшем весь город называл «королёвским». Я сообщил об этом жене в роддом, и она прислала мне записку – «…Большое спасибо за приветы. Действительно ли знает Королёв? Ты бы его уговорил, чтобы сейчас отделали одну квартиру, ведь это можно». Вскоре мы въехали [7] в трехкомнатную квартиру нового дома, не трудно представить наше счастье и чувство благодарности к СП.

В 1958 году наша работа увенчалась большим успехом, и несколько человек, в том числе и я, были представлены к присуждению Ленинской премии. Как-то возвращались мы с СП из Москвы, и он спросил меня: «Анатолий Петрович, как вы отнесетесь к тому, что в этот раз вы не получите звание лауреата Ленинской премии? Дело в том, что Министерство настаивает на включении в список одного из ведущих работников, а вы еще молоды, у вас все впереди, будете вы лауреатом, тем более, что вы недавно стали кандидатом технических наук». Это было сказано так тактично, в виде просьбы, что я не раздумывая ответил своим безусловным согласием. Сергей Павлович похлопал меня по плечу и сказал: «Молодец, правильно понял!» Его слова оправдались – я стал лауреатом Ленинской премии.

Мне довелось принимать непосредственное участие в запуске первого спутника Земли, первого космонавта планеты Гагарина, пусков на Луну. Бывали случаи, когда несколько человек, в том числе и я, последними покидали стартовую площадку и направлялись в укрытие. Однажды, перед запуском одного из объектов, я попросил СП оставить свой автограф на память об этом событии на нарукавной повязке, которую я носил как заместитель технического руководителя стартовой команды. Я подсознательно понимал, что мы находимся в начале целой серии исторических событий. Он с готовностью исполнил мою просьбу. Затем, после того, как первый искусственный спутник Земли был выведен на орбиту и мы услышали его «бип-бип», поутихли первые бурные проявления восторга, СП повторил свой автограф, а затем после второго ИСЗ расписался еще раз. Особенно памятным был день 12 апреля 1961 года, когда в космос полетел Гагарин. Я подошел к СП в тот момент, когда он собирался сесть в машину, чтобы ехать на аэродром и лететь в Саратовскую область встречать Юрия. Он взял мою повязку, положил ее на крыло машины и, улыбнувшись, решительно расписался. Эти автографы, полученные в такой обстановке на космодроме от «основоположника практической космонавтики», мне очень дороги и я их рассматриваю как награду. Затем на этой повязке появились автографы многих космонавтов, расписывавшихся по возвращении в Москву – Гагарина, Титова, Николаева, Терешковой. Я бережно храню эту бесценную реликвию, иногда рассматриваю и вновь мысленно переживаю события тех волнующих дней. Пока я не решил, в чьи руки передать этот материализованный кусочек памяти, но в первую очередь надо посоветоваться со специалистами, как защитить его от влияния времени.

В 1961 году в моей жизни произошли серьезные изменения – мне было предложено перейти на работу в Государственный Комитет по оборонной технике на должность начальника главка – члена коллегии. При неоднократных переговорах со мной я упорно отказывался, однако меня «дожали», и я дал согласие, предварительно обсудив вопрос с СП. В заключение разговора СП улыбнулся и сказал, что я должен написать ему объяснительную записку, что я и сделал. Он прочитал ее и запер в сейф, где она пролежала до его кончины. Когда комиссия разбирала документы из личного архива СП, обнаружили мою записку и вернули ее мне (ниже дан ее оригинал). Вскоре в Кремле состоялось вручение наград группе товарищей за обеспечение полета Ю. А. Гагарина. Я получил орден и был свидетелем вручения Сергею Павловичу второй звезды Героя социалистического труда. Вручал награды Л. И. Брежнев, обстановка была теплая. Присутствовал Д. Ф. Устинов, после вручения сфотографировались, фотография есть в альбоме.

Проработав два с половиной года в Комитете, я понял, что эта работа мне не по душе. Никакого морального удовлетворения и постоянное изнурительное нервное напряжение, закончившееся тем, что я два месяца пролежал в больнице, после чего принял решение вернуться к конструкторской деятельности. Мне был сделан ряд заманчивых предложений, однако я их отклонил и принял предложение Королёва вернуться на родное предприятие на почетную должность заместителя Сергея Павловича. При первом разговоре с СП он заявил, что считает очень полезным опыт, полученный мной в Госкомитете, и он пригодится мне в последующей работе. Время подтвердило справедливость его слов.

Под Новый 1966 год исполнилось 60 лет одному из близких товарищей – Цыбину Т. В., который устроил банкет и пригласил Сергея Павловича, Гагарина, ряд других космонавтов и сотрудников, в том числе и меня. Вечер прошел чудесно, но особенно мне запомнились два момента. Я пригласил на танец Нину Ивановну, СП в это время с кем-то беседовал, потом заметил нас, сделал «свирепое» лицо и погрозил мне кулаком. Мы расхохотались, он не выдержал роли «ревнивца», расплылся в улыбке и ободряюще подмигнул нам. После банкета мы вышли на улицу и обомлели – вокруг было сказочно красиво. Деревья были покрыты воздушными хлопьями снега. На земле лежал снежный пуховый ковер. Кругом ни души, только наша шумная ватага. Сергей Павлович и Юрий Гагарин веселились как дети. Незабываемая картина. Это было за две недели до смерти Сергея Павловича Королёва…

Смерть Сергея Павловича была для всех настолько неожиданной, что мы ходили буквально ошеломленные. Он никогда серьезно не болел, ни на что особенно не жаловался, был энергичен как всегда, полон идей, устремлен в будущее. Некоторые говорили, что иногда у него звучали нотки пессимизма в минуты откровения, но это, очевидно, был результат безмерной усталости. Перед уходом в больницу он раздал много поручений, назначил совещания после возвращения, надеясь вернуться буквально через неделю. Ни у нас да, судя по всему, и у него не было никаких недобрых предчувствий. Предстоящая операция была запланированной – удаление полипов в прямой кишке – и считалась весьма простой. Операцию делал лучший хирург, друг Сергея Павловича, министр здравоохранения Петровский. Это было в воскресенье. Перед операцией произвели срезку ткани для анализа, как это всегда делается. Результат анализа оказался непредвиденным – признаки рака. Произвели вскрытие брюшной полости и обнаружили обширную пораженную область. Так как к такой операции не готовились, то не все шло гладко, операция сильно затянулась, организм не выдержал…

Наше горе не поддается описанию. Я входил в состав комиссии предприятия по подготовке похорон, занимался составлением списков почетного караула и, в связи с этим, общался с большим количеством людей, видел глубокую скорбь и любовь, которую питали к Сергею Павловичу все, от рабочего до членов Правительства. Гроб с телом был установлен в Колонном зале дома Союзов, и надо было видеть бесконечный поток людей, пришедших проститься. Похороны были организованы с высшими почестями, которых удостаиваются лишь выдающиеся государственные деятели. Урну с прахом из Колонного зала выносили члены Правительства, затем их сменили мы (см. фото [8] ), а потом представители других организаций. Урна была замурована в Кремлевской стене, и с тех пор в день рождения Сергея Павловича и в день Космонавтики 12 апреля близкие ему люди приходят на аллею космонавтов и возлагают цветы к памятнику Королёву, а затем едут на Красную площадь и идут в скорбном молчании с цветами к стене.