Невидимые лягушки

На страницах «Невидимых лягушек» прячется множество поэтических существ из тайных, неведомых миров. Привидения всех мастей, антропоморфные зомби, ночные монстры, чьи бумажные тела испещрены строчками из Шекспира, Достоевского и Берроуза, да вечный призрак покойной бабушки, уже родной и не страшный. «Несмотря на многообразие персонажей и форм, в стихотворениях Малиновской нет ни капли фальши» (Д. Григорьев), и в «Невидимых лягушках» автор все чаще и чаще возвращается в забытое детское лето на даче, чтобы найти, наконец, себя и услышать заветное ква.

В книге собраны стихотворения, написанные в 2020-2023 гг.

Название новой книги красноярского поэта Екатерины Малиновской выбрано, на мой взгляд, чрезвычайно удачно – мимо такого не пройдёшь, закон «запретного плода» работает во всей своей красе. Читатель, оказавшийся в Эдемском саду современной поэзии, непременно захочет разобраться в том, что это за лягушки такие и почему они невидимы.

Первыми нас встречают «Странные сны», звучащие в тройном объёме, – раздающееся эхо острого, как золотые углы равностороннего треугольника, авторского непонимания. Глухие бессонные крики, чужое ощущение, молчание людских голосов, чёрно-белые кадры, испуг – всё это создаёт пространство, в котором человеческое одиночество и тёмный страх – главные состояния.

Пожалуй, ключевое достоинство стихов Малиновской – их убедительность. Автор с такой непоколебимой интонацией говорит нам о страшном, что от этого становится ещё страшнее. Нет, не так – одной речью не напугать. Автор не говорит – он словно обнюхивает тебя, пробует на вкус и рассматривает одновременно. Он выступает и в качестве тихого наблюдателя и как действующее лицо.

Один неземной полёт на стихотворном самолёте пробирает и захватывает дух. Читательский дух. Создаётся ощущение, что тобою управляют и ведут в страшно-прекрасный мир, где странная синяя комната, пробивающаяся через широкий дверной проём, стоит во главе мироустройства.

Особенно хочется отметить стихотворение «Мне снился Париж…», где лирический герой-поэт присваивает себе окружающую действительность:

За воздухом, сумраком и сладким Парижем возникает ряд ассоциаций, которые делают эту самую картинку своеобразной и лирическо-истинной, чувствуя позвоночником (шестым чувством) её (реального мира) незлую улыбку.

Дюймовочка в свадебном платье, слышащая ещё живое дыхание мёртвого жениха, где снова умерло что-то (кто-то?), но за этой смертью обязательно возникнут листья, частички праха, развеянного по ветру, которые скроют меня от резкой боли в глазах – на этом и заканчиваются «Странные сны».

Так начинается следующий цикл, одноимённый названию книги. Ожидание апокалипсиса и дешёвого чёрного пластика. Тайное разрушение. Мотив смерти никуда не потерялся, скорее – скрылся за белой ракетой и склонился над всемогущей силой любви.

Всё созданное до этого, как бы сопротивляясь самому себе, предстаёт убогим окном, где свет едва-едва силится.

И тут возникают те самые «невидимые лягушки» со своим нежным «ква» и мягким звуком прыжка – единственные настоящие и естественные, безымянные и невидимые во всём этом страшно-прекрасном мире.

Момент соединения мёртвого и живого – фундамент поэтики Малиновской, о чём автор напрямую нам заявляет:

Процесс взросления мимолётен и сумбурен: с одной стороны – буквы, не узнающие друг друга, с другой – запах и вкус первых летних бычков. Сквозь эту призму воспоминаний прослеживается вся тяжесть собственной философии Малиновской. Мне кажется, что возраст поэта существует в двух категориях: либо ребёнок, либо старик. Екатерина Малиновская относится, скорее, к первой.

В следующем стихотворении книги – свободном и повествовательном – она открыто в этом признаётся: «Тридцать лет // Ой Господи // Чего? Узнал? Был здесь?». И вслух нельзя сказать, и нет радости особой, и хочется плакать…

Здесь уже можно сделать вывод о том, что Малиновская невидима. Она как бы есть, но тут же её и нет. На поэта смотрит только незваный гость – читатель. Такие стихи могут разглядеть не все, ведь где не видно мертвеца, там и меня не видно.