— Так больно ядреный этот ром, ваше превосходительство, аж горло перехватило — ни вздохнуть, ни пер… Ой, не то слово!

— Да уж, гадить и «злые ветра» пускать потом будем. Вот что, Федор — тряпицу чистую намочи ромом, да меня оботри с ног до головы. Запашок от меня нехороший идет, мертвичиной прямо прет, если откровенно сказать. И… Спасибо тебе, что как с ребенком со мной возишься. Но пусть лучше от адмирала ромом пахнет, чем ожившим трупом. Ведь так, Федор, запах от меня именно такой идет?!

Фелькерзам посмотрел на матроса, тот ответил ему прямым и бесхитростным взглядом. Даже головой мотнул, подтверждая, что запах действительно тот еще — заживо умирающего человека. Покряхтел, но не стал молчать, рубанул честно.

— Вонь ядреная, ваше превосходительство. Я попривык, а другим тягостно. Но матросы и не такое перетерпят, у них на вас все надежды сейчас, что из гиблого места корабли выведите. Счастливцем считают — «Наварин» ведь от двух торпед уцелел, говорят, что вас они испугались.

— Меня, меня — не сомневайся. Так что пусть меня дальше за запойного адмирала принимают, чем за покойного. Сменное белье переодеть нужно, новую рубашку надеть — эта вся мокрая от пота. Да китель в порядок привести, портянки сменить, да сапоги почистить до блеска — негоже адмиралу грязнулей на мостике стоять!

— Так это мы разом — все в чемодане наготове давно. Ромом оботрем, затем водицей — а то кожа липкой будет — вот и чистым станете. А сапоги и мундир в порядок приведут со всем тщанием, когда я вашим превосходительством заниматься буду.

— Ты что — денщиками обзавелся?

— А как же — аж тремя, Бруно Александрович приставил к вам, чтобы догляд имели. Экипаж, почитай удвоился, матросов пристраивать нужно, а то без занятия одуреть могут.

— Барон прав — лишние подготовленные расчеты и кочегары не помешают, — мотнул Фелькерзам и встал с койки, отдаваясь грубым ладоням вестового, что стал с него ловко снимать пропотевшую и грязную одежду. И в голову пришла неожиданная мысль, что теперь он знает, чем занять с пользой для дела экипажи погибших кораблей. И если о том сразу сказать, то смуту в умах избежать можно будет.

— Как меня в порядок приведешь, скажи Константину Константиновичу, что я его видеть желаю. Нет, пусть лучше выспится хоть немного — с утра время будет. Нам бы ночь простоять…

Японская эскадра в вечернем бою 14 мая 1905 года

Глава 6

— Если нас настигнет «Ивате», то бой надолго не затянется, просто сомнут, — еле слышно прошептал Евгений Романович, пристально глядя с правого крыла мостика за приближающимся вражеским крейсером, что уже несколько раз поймал идущую в темноте «Аврору» слепящими лучами своих мощных прожекторов.

Японский корабль уже открыл стрельбу главным калибром, и пустил в дело казематные 152 мм пушки. Попаданий пока не было, но в том, что они будут, и очень скоро, капитан 1 ранга Егорьев не сомневался — высоченные всплески воды вставали гейзерами по обоим бортам, и впереди по курсу. Ночь ведь диктует свои правила артиллеристам, и очень трудно поразить корабль, что постоянно выходит из освещения прожекторами, даже с пятнадцати кабельтовых, невероятно трудно.

Это не дневная сшибка, где такая дистанция является близкой, потому что накрытия цели идут постоянно. Но такое бегство долго продолжаться не может — изношенные за долгий поход машины, при самоотверженной работе кочегаров едва выдавали семнадцать узлов. И такой ход продержать удастся еще полчаса, не больше. А там «Ивате» настигнет, возможно, подойдут еще японские малые крейсера из 6-го отряда, с которыми пришлось сражаться днем, и участь «Авроры» окажется горькой. Русский крейсер просто изобьют снарядами, а миноносцы, которые, наверняка, уже спешат сюда со всех сторон, добьют несчастную «богиню».

— Ничего, уже не напрасно — «Якумо» и «Ниссин» изувечены изрядно, и будь сейчас зыбь, как вчерашней ночью, уже отправились бы на дно. А так им повезло, смогут доплыть до берега…

Евгений Романович осекся, пристально вглядываясь в ночную темноту через мощную оптику бинокля. Ему показалось, что далеко за кормой «Ивате», практически на том самом месте, где он полчаса тому назад сражался с «Ниссином», снова вспыхнули светящиеся лучи прожекторов, и вроде заметил вспышки выстрелов.

— Неужто Добротворский вернулся назад и решил попытать удачу?! Как здорово — «подранков» надо добить! Неужто «Олег»?!

Задав сам себе вопрос, Егорьев продолжил всматриваться в даль. И вот оно — как минимум три прожектора, два из которых скрестили свои лучи. И множество орудийных вспышек — теперь сомнений у командира «Авроры» не осталось. Только единственный крейсер в русской эскадре мог появиться там — «Олег», других просто быть не могло.

А этот новый крейсер не «богиня утренней зари» — восемь 152 мм пушек бортового залпа, в полтора раза больше по весу, просто довершат то, что не сделали своими торпедами русские миноносцы и артиллерией его «Аврора». Теперь гибель его корабля будет ненапрасной — размен тихоходного бронепалубного крейсера на два броненосных корабля линии более чем выгоден для 2-й Тихоокеанской эскадры.