— О…

— Может, сделаешь мне одолжение и подождешь, пока она проснется?

— Конечно, — согласилась я. — Извини.

— Не за что тут извиняться, — сказал он и забрал у меня из рук мешок.

Когда Мелина проснулась и спустилась вниз, то первым делом спросила:

— А чем это так воняет?

— Я не чувствую, — сказал Гил. Он сидел со мной в гостиной и читал газеты, ослабив галстук.

— Тухлятиной какой-то, — скорчила рожицу Мелина. Волосы у нее сзади так топорщились, что можно было видеть их, глядя ей в лицо.

Тут-то я и вспомнила, что забыла убрать Снежка обратно в холодильник.

— Это, наверное, кошка, — сказала я.

— Какая еще кошка? — не понял Гил.

— Джасира заморозила мертвую кошку, — объяснила Мелина.

Кажется, Гил хотел расспросить ее поподробнее, но она отмахнулась и сказала:

— Неужели прямо из холодильника так воняет?

— Нет, — призналась я, — не из холодильника.

Тут Мелина заметила мешок у меня под ногами.

— Что это? Это мешок, что мы взяли у тебя из дома?

Я кивнула.

Она подперла руками спину.

— И зачем это он тебе?

Прежде чем я успела открыть рот, Гил ответил:

— Когда я приехал домой, Джасира выходила из дома. Она сказала, что уже готова вернуться домой к отцу.

— Ерунда, — возразила Мелина, глядя на меня. — Тут и обсуждать нечего! Она абсолютно не готова.

— Если она хочет вернуться, мы должны ее отпустить, — заметил Гил.

— Ты серьезно? — спросила Мелина. — Ты правда хочешь вернуться домой?

— Я не хочу вам мешать, — пробормотала я.

— Дай сюда кошку, — попросила Мелина.

Я открыла мешок и передала Снежка Мелине. Подходя к кухне, она заявила:

— Я хочу, чтобы ты взяла свои вещи и положила их обратно в шкаф.

— Хорошо, — согласилась я.

— Если она хочет вернуться, мы не должны ей мешать! — сказал ей вслед Гил.

— Она этого не хочет! — отрезала Мелина.

Гил наблюдал за мной, пока я брала мешок и поднималась по лестнице. Мило с его стороны было за меня заступиться. Поэтому я решила не расстраивать его и не говорить, что Мелина на самом деле права: я вовсе не хотела возвращаться домой.

На ужин Мелина приготовила цыпленка-тетраццини. Она сделала специальный соус, которым мы поливали рис. Все пришли к единогласному мнению, что это ужасно вкусно. После ужина Гил занялся посудой, а Мелина позвала меня с ней наверх. Голос у нее был серьезный, и я решила, что она, наверное, снова хочет посмотреть на мой синяк. Но вместо этого мы пошли к ней в комнату, где она попросила меня присесть на кровать. Потом она достала из прикроватной тумбочки “Плейбой” и положила его прямо передо мной.

— Откуда он у тебя? — спросила она.

Я не ответила. Я знала, что она меня и пальцем не тронет. Просто мне было ужасно стыдно.

Через секунду она открыла журнал и пролистнула пару страниц.

— Я бы не имела ничего против этого журнала, если бы они не злоупотребляли так ретушью, — сказала она. — Если бы они просто показывали нормальных голых женщин, я бы это пережила, правда.

— А что такое ретушь? — спросила я.

Мелина перелистнула несколько страниц и указала мне на одну из фотографий. На ней была изображена девушка в конюшне, которая наклонилась к седлу так, что была видна вся ее попа.

— Видишь, какая гладкая у нее тут кожа? — спросила Мелина, показывая мне на обратную сторону бедер девушки.

Я кивнула.

— А у нее наверняка целлюлит. Но в журнале его закрасили, чтобы кожа казалась идеальной. А мужчины смотрят на такие картинки и думают, что обычная женщина должна выглядеть именно так. И женщины смотрят на эти фото и тоже думают, что должны так выглядеть.

— Женщины смотрят на такие фотографии? — удивилась я, вспоминая папину тираду по этому поводу.

— Конечно. Почему бы и нет?

Я пожала плечами.

— Они смотрят на такие фото и начинают думать, что они уродины.

— О… — Я задумалась на секунду, а потом спросила: — А что, если женщина смотрит на такие фотографии и ей становится хорошо?

— Такое тоже может быть, — кивнула Мелина, — с тобой именно так происходит?

Я промолчала.

— Ну, это ведь очень сексуальные фотографии.

— Наверное, — выдавила я.

— Но самое главное, — заключила она, закрывая журнал, — никого не должно касаться, как ты себя чувствуешь, глядя на такие журналы, — это твое личное дело.