— Халвер, далеко ли отсюда до Аффингтона? — спросил Брекен.

Халвер встал рядом с ним, глядя, как и Брекен, на запад. Он все еще не мог отдышаться после этого бесконечного подъема.

— Далеко, очень далеко, если только за твоей спиной нет Камня.

— Не так уж и далеко...— пробормотал Брекен еле слышно. Он чувствовал, что Аффингтон притягивает его к себе. — Не так уж и далеко, Халвер. Я это чувствую.

Ответ Халвера «далеко, если только за твоей спиной нет Камня» считался стандартным ответом старших кротов на обычный в стародавние времена вопрос пытливых юнцов о том, как далеко от них находится Аффингтон. Только теперь, чувствуя рядом с собой присутствие Брекена, Халвер понял, что ответ этот совершенно точен — направление, заданное Камнем, соответствовало кратчайшему пути до Аффингтона. То, что Брекен моментально нашел нужный край поляны, не могло не удивить старого крота.

— Но скажи, как ты узнал, где находится Аффингтон? — полюбопытствовал Халвер. Брекен поражал его все сильнее.

— Я это почувствовал... Когда Камень остается за спиной, чувствуешь его притяжение. Наверное, ты и сам это знаешь...

Халвер этого, конечно же, не знал, хотя понимал слова Брекена куда лучше, чем сам Брекен.

Брекен был готов просидеть здесь всю ночь. Заметив это, Халвер обратился к нему:

— Идем, Брекен. Нам нужно где-нибудь спрятаться. Помимо прочего, нужно будет найти червей и передохнуть, верно? Завтра тебе предстоит научиться очень и очень многому.

В конце концов они спрятались среди корней старого бука, росшего возле Камня. Грунт здесь был плотным, однако его покрывал слой перегноя и прошлогодних листьев, которого оказалось вполне достаточно для того, чтобы устроить вполне сносное прибежище. Чем ближе к Камню они находились, тем спокойнее было у них на душе. Рядом с ним они могли не бояться Руна.

Брекен не знал, спал ли он той ночью или бодрствовал, разглядывая Камень. Но как бы то ни было, именно тогда в его сознании запечатлелся изменчивый образ Камня — ночью он был черен как смоль, затем стал темно-фиолетовым, темно-серым, серым и — уже перед самым рассветом — розоватым. В первых лучах утреннего солнца, выглянувшего из-за буков, он стал отсвечивать желтым.,

Когда Брекен проснулся, он увидел над собой охранявшую его покой громаду Камня, серые стволы и яркую июньскую листву буков, бескрайнюю синь небес... Он поспешил стряхнуть с себя листья, сделал несколько шагов вперед и легонько прикоснулся лапой к освещенному утренними лучами Камню.

Угроза, исходившая от Мандрейка, была более чем реальной. В прошлом году он еще не чувствовал себя полновластным хозяином всей системы — именно по этой причине Рун не стал тревожить старого Халвера, совершавшего возле Камня ритуал Середины Лета. Теперь же Мандрейк настолько подчинил себе всю систему, что мог расправиться разом и со всеми ее традициями, и с теми кротами, которые вздумали бы отстаивать их.

Во время июньского собрания старейшин Мандрейк высказался по этому вопросу вполне определенно. Во-первых, он подтвердил запрет празднования Самого Долгого Дня, во-вторых, строго-настрого запретил кротам даже появляться возле Камня. Мандрейк потребовал от старейшин публичной поддержки его установлений, подчеркнув, что непослушание обернется для непокорных мучительной смертью.

Прежде чем предоставить старейшинам возможность выразить свои верноподданнические чувства, Мандрейк обвел их взглядом и произнес:

— Я знаю, что один из присутствующих здесь кротов совершил этот незаконный Летний ритуал в прошлом годичном цикле, хотя мы и договаривались о том, что подобная практика должна быть прекращена раз и навсегда. Возможно, в тот раз я проявил излишние терпимость и мягкость... — Мандрейк выразительно посмотрел на старейшин. — Так вот, больше на это не рассчитывайте. — Мандрейк вновь сделал паузу и заглянул в глаза Халверу. — Думаю, все согласны со мной, что Летний Ход и ритуал следует запретить?

Старейшины один за другим присоединялись к мнению Мандрейка. Один Халвер оставался безмолвным и недвижным, он сидел полузакрыв глаза и положив мордочку на лапы, выражая всем своим видом полнейшее спокойствие и безмятежность.

Мандрейк притворился, будто мнение старого крота ему совершенно безразлично.

— Стало быть, решение принято, и с этой минуты мы все обязаны следить за его выполнением, — сказал он с явной угрозой в голосе, которая была равносильна команде. Нет, он не приказывал им убить Халвера, вздумай тот отправиться к Камню, но старейшины прекрасно понимали, что речь идет прежде всего о нем, — кому еще могла прийти в голову такая глупость, как совершение ритуальных церемоний?

Впрочем, Халвер оказался не единственным кротом, позволившим себе не согласиться с Мандрейком. Меккинс, в жилах которого текла кровь уроженца Болотного Края, не имел ни малейшего желания участвовать в этом кровавом варварском деянии — убийстве старого Халвера. Конечно же, на словах он был вынужден поддержать предложение Мандрейка решительно пресекать любые «проявления непослушания», но считал, что это его ни к чему не обязывает. Может быть, Меккинс вел себя не слишком-то благородно — ведь он пытался находиться на стороне болотных кротов и при этом оставаться лояльным по отношению к Мандрейку, — но он еще никогда не доходил до такой низости, как убийство подростка или старика, неспособного защитить себя. Убить крота только потому, что тот решил исполнить ритуал? Нет, Меккинс не хотел пачкать себе лапы...