«Пока это сделают другие», — додумал я.

А малолетние бродяжки-проститутки, которые, по идее, мишень номер один, в юном возрасте наверняка уже носят целый букет болячек, потому их никто и не трогает.

Как ни крути, нужна информация, которая есть у ментов: кто пропавшие девочки, исчезали ли дети младше, включая мальчиков и юношей. Неплохо бы выйти на родственников пропавших и узнать, не рассказывали ли дети о парне на мотоцикле. Тогда список подозреваемых сужается до единственного человека, и, если взять его за яйца, все и станет ясно.

Теперь на первый план вышла мысль — неужели отец замазан? Как же вы, суки, спите, зная, что с вашего попустительства разбирают на органы детей?

— Поехали домой, — предложил я.

— Угу, все равно день пропал.

Наташка поднялась, отряхнула юбку. Я тоже встал и спросил:

— Поможешь Боре сделать фоторобот Сани?

— С превеликим удовольствием! — прошипела она.

Мы поехали домой. День не получился беззаботным ни у меня, ни у сестры. А вот Борис обрадовался сложному заданию, и часа два мы убили, составляя фоторобот Саши. К трем дня у меня на руках был рисунок. Еще несколько Борис сделал, перерисовав картинку через стекло.

Интересно, насколько достоверно получилось? Не приукрашивает ли Наташка внешность парня? Этот уж больно смазлив: правильные черты лица, брови вразлет, удлиненная стрижка, по-кошачьи раскосые глаза редкого темно-оранжевого цвета — с ее слов.

— Серьга в ухе! — вспомнила Наташка. — В форме держащейся за мочку руки! И перстни тоже с черепами, цепи, кожаные всякие штуки.

Я всмотрелся в лицо гаденыша. Скорее всего, конкретно этот парень — просто вербовщик, на которого клюют девки. А что с ними случается потом, он особо и не вникает.

— Боря, сделай, пожалуйста, еще картинки. Раздам информаторам.

— Окей! — отозвался брат.

Итак, задача номер один — выяснить, причастен ли Наташкин несостоявшийся кавалер к исчезновениям девушек. Вдруг я вообще напраслину на парня возвожу? Если причастен, буду копать в этом направлении, попытаюсь подключить отца. Либо же отец окончательно для меня умрет — если выяснится, что он в теме. Надеюсь, что нет. Тогда у него денег было бы побольше.

Если он откажется помочь, обращусь к деду, чтобы подсказал, в каком направлении двигаться, как себя вести и куда лучше не лезть.

И снова — автобус, тряска в центр, одни беспризорники, другие, третьи. Что странно, хоть я раздал им в этот раз только жвачки, приняли они меня более благосклонно, почти как родного. Подозреваемого они не знали ни как Сашу, ни как Юрия, но обещали присмотреться к парням на мотоциклах и переписать номерные знаки, а девчонки — не говорить Плеши об этой моей просьбе.

Вот уже и шесть вечера. Сперва тренировка, потом звонок бабушке, и планы на завтра будут зависеть от того, что она мне скажет. Скорее всего, придется опять с сачком по дереву скакать и ловить абрикосы. Зато мы теперь богаты! Я смогу сменить драные кеды на нормальную летнюю обувь!

Вообще все прекрасно сложилось: маминому здоровью ничего не угрожает, мы богаты, у нас сказочные перспективы и ноль помех. Вот только Алиса…

Казалось бы, наплюй на малознакомую девицу и живи себе спокойно, заколачивай бабло, а не могу — ни реальность мне не простит бездействия, ни совесть. Только представлю, что ждет Алису — и шерсть дыбом. Вот потому в той жизни я так и не увидел, какой она выросла — ей не дали повзрослеть, а мать даже шума поднимать не стала: исчезла помеха, и слава богу.

На тренировке все как будто бы забыли про Алису, даже Рамиль, который слюни ронял, едва ее завидев. Не стало человека, и место, которое он занимал, затянулось, как ранка у младенца. Только Гаечка после тренировки и купания, лежа на прогретой гальке и глядя на меня, спросила:

— Натка сказала, что ты пытаешься сам искать Алису. Получается?

Я поделился соображениями, что в городе орудует не маньяк, а трансплантологи.

— Конечно, это только мои домыслы. Но лучше вам всем поберечься.

Минаев передернул плечами, а Чабанов прогудел:

— Не хочу, чтобы моя почка куда-то уехала и жила в подыхающем богатом деде.

— Не только почка. Сердце. Кишки. Глаза. Поджелудочная. Кстати, она стоит больше пятидесяти тысяч долларов. Да и кровь сгодится, и кожа — чего добру пропадать?

— Угу, сложно будет тебя собрать, — пошутил Илья.

— Мамочки, какой ужас! — выдохнула Гаечка. — Бедная Лиса!

— Так Алиса жива? — осторожно спросил Рамиль.

— Никто не знает. Я пытаюсь выяснить. Делаю все, что могу.