Меня прошиб пот; усилием воли я заставила себя закрыть глаза и сосредоточиться. По крайней мере, у меня всё ещё есть мои ароматы – вот только какой из них сейчас сработает лучше всего?

– Зажмите носы! – вдруг крикнул Леон и швырнул через моё плечо флакон, приземлившийся точно в ноги охранникам. И в этот момент я очень обрадовалась двум вещам: во-первых, тому, что заранее доверила Леону один из волшебных ароматов, а во-вторых – что Бонски понимал немецкий, в то время как французские охранники наверняка нет.

С пола начали подниматься коричневые облачка из лужи, образовавшейся вокруг разбитого флакона «Замедляющего аромата». Охранники сразу же отшатнулись назад, но было поздно: ароматические пары мгновенно окутали их с головы до ног.

Бонски отступил на пару шагов в сторону и обошёл охранников. Тем уже не удалось никак на это отреагировать – их движения слишком замедлились. Бонски быстрым движением развернул их пистолеты дулами к ним самим. Осознав своё поражение, охранники безропотно позволили ему оттеснить их дальше по коридору. Теперь дверь, которую они охраняли, была свободна. Мы с зажатыми носами осторожно выбрались из укрытия и стали смотреть, как Бонски кабельной стяжкой связывает охранникам руки и заклеивает скотчем рты. «Интересно, почему у него в карманах оказались эти вещи?» – мелькнуло у меня в голове, но я быстро прогнала эту мысль, решив, что ответ на этот вопрос знать не хочу.

Руки у меня покрылись гусиной кожей. С одной стороны – от облегчения, ведь никого из нас не поймали, а с другой – от осознания, как безукоризненно Бонски был подготовлен к подобным ситуациям: ведь он ни на секунду не замешкался.

Кивком распорядившись следовать за ним в лабораторию, он бесшумно открыл дверь. Я не услышала, что дверь отворилась, но сразу заметила это, потому что в щель упал сноп света. Мощные лампы ослепили мои привыкшие к темноте глаза так, что несколько секунд я не видела ничего, кроме звёздочек перед глазами. Матс шагнул внутрь первым – и его тут же поглотило неоновое сияние, Леон подтолкнул меня следом за ним – и вот уже мы все, выстроившись друг за другом, стояли в ярко освещённом коридоре, который вновь напомнил мне больницу. Зрение стало постепенно возвращаться.

Бонски обогнал нас и уже стоял у следующей двери. Я с удивлением отметила, как быстро – кто бы мог подумать! – мы переняли его повадки. Словно стая хищников из отряда кошачьих, мы бесшумно прокрались в глубь лаборатории вслед за великаном.

И вдруг Бонски вытянул обе ладони, останавливая нас, и пальцем указал на стеклянную раздвижную дверь.

Я повернулась к остальным и одними губами спросила: «Они внутри?» Но ответа на этот вопрос, казалось, не знала даже Камилла.

И как же нам было выяснить, что происходит за дверью, не привлекая к себе внимания? Бонски прижал палец к губам, а потом отвернулся, нажал какую-то кнопку – и двери, как по мановению волшебной палочки, раздвинулись. До нас сразу же донеслись приглушённые голоса изнутри.

Хорошо бы они ещё не успели запустить производство, а только, как предполагала Камилла, готовились разливать «Туман верноподданничества» по флаконам. Хорошо бы... хорошо бы у нас всё получилось!

Глаза мои окончательно привыкли к свету, и я узнала место, где мы оказались. Это было продолговатое помещение, справа и слева вдоль стен здесь тянулись полки, заставленные одинаковыми металлическими баллончиками. Из всех крышечек торчали короткие шланги, которые можно было к чему-то подсоединить. Вероятно, это были отдельные парфюмерные ингредиенты, которые использовались для изготовления различных продуктов и ароматов. В другом конце лаборатории располагалась вторая стеклянная раздвижная дверь, ведущая в ещё одно залитое неоновым светом помещение.

Внезапно я ощутила волнение, никак не связанное со всеми этими страхами и переживаниями. Сейчас я увижу, как производят ароматы в гигантских масштабах! От любопытства у меня просто мурашки побежали по телу. Видимо, иногда талант сентифлёра даёт о себе знать в самых странных обстоятельствах, и это тоже нужно учитывать.

Я покачала головой, удивляясь самой себе, и попыталась сконцентрироваться на том, что было по-настоящему важно. А именно – не дать Сиреллу подмешать в продукцию своего концерна опасный волшебный аромат.

Голоса несомненно доносились из-за стеклянной раздвижной двери. Бонски пробрался в самый конец лаборатории и заглянул в соседнее помещение. Я хотела подойти прямо к нему, но он вновь вытянул ладони, и мы стали медленно и осторожно, по стенке, пробираться к стеклянной двери, чтобы тоже заглянуть в помещение. До меня донёсся обрывок разговора.

– Завтра мы сможем начать разливать его по флаконам, – услышала я приглушённый голос Сирелла. – Предстоит триумфальное возвращение старых добрых времён. Поверь мне: они оживут во всём своём блеске и великолепии.

Зал за стеклянной дверью был просто гигантским. Внутри стояли огромные баки, высотой метра четыре, не меньше. Металлическая лестница вела наверх, на решётчатую площадку, откуда открывался доступ к крышкам баков. Высотой потолков помещение скорее напоминало ангар, где легко могли бы разместиться несколько самолётов или что-то в этом духе.

Я заметила дворецкого де Ришмонов, который всегда открывал нам дверь в «Вечной резиденции». Он тащил в сторону баков какую-то тяжёлую канистру. За ним двигалась ещё одна фигура – это была Элоди. Но где же сам Сирелл? Я ведь отчётливо слышала его голос.