Пульт с журналом, скорей всего, будет мне доступен не очень скоро, но я не спешу. Поспешать нужно медленно, так мама говорила, потому я не спешу, хоть и хочется бросится к нему, но нужно хорошенько продумать мотив включения. Ибо Мозг, конечно, бдит, но есть у него и свои нюансы. Он не следит за каждым нашим шагом, ведь он не человек, а реагирует только на триггеры. Вот, чтобы обойти эти триггеры, надо хорошенько подумать.

Я заканчиваю обслуживание, закрыв панель, при этом рефлекторно сжимаюсь, потому что сейчас Мозг оценивает мою работу. Но боли не следует, видимо, я все сделала правильно, а вот Алексу опять не везет: слышится треск разряда, глухой звук упавшего тела, затем в рубку входит робот – видимо, чтобы унести упавшего парня. Кажется, их бьют намного сильнее, чем нас, поэтому они так быстро успокоились…

– Задача выполнена удовлетворительно, – сообщает мне Мозг. – Можете проследовать в столовую.

– Благодарю, – киваю я, медленно, цепляясь за стенку, поднимаясь с онемевших колен.

Ходить, конечно, тяжело после такого – ноги от неудобной позы мало что устали, да еще и постоянное ожидание боли ни к чему хорошему не приводит. Но идти надо, а то пожалею. Оставаться голодной в мои планы не входит: отсчет времени приема пищи начался с момента подачи команды, потому нужно поторопиться. Торопиться сложно, но я все равно успеваю.

Все-таки какая-то очень жесткая дрессировка, как будто Мозгу кто-то армейскую программу включил. Вот все эти принципы: «боль – лучший стимул», «солдат скучать не должен» и «думают за вас командиры», о которых в книгах написано, очень похоже на то, что у нас сейчас происходит. То есть Мозг решил максимально занять нас, превратив в какое-то стадо… Хотя вряд ли он это понимает, машина все же не человек.

Я вхожу в столовую почти бегом, насколько это возможно. Моя порция уже наверняка остыла, но я все равно набрасываюсь на жидкую белковую кашу, буквально всосав ее за минуту. Схватив хлеб в руку, чуть расслабляюсь – теперь не отберут. Взглянув на таймер, узнаю, что мне осталось что-то около семи минут на еду, поэтому прячу хлеб в карман платья, а сама занимаюсь всем, что вижу – эрзац-овощами с кусочками эрзац-мяса.

– Если создать пару с парнем, то наказания ослабевают вдвое, но прилетает сразу обоим, – слышу я тонкий голосок какой-то девчонки.

Вот эта информация разбивает мои логические построения. Получается, Мозгу зачем-то нужно, чтобы мы разбились на пары? Но это означает прицел на оплодотворение, а мы сами еще дети, что мы будем делать с детьми? К тому же мать с ребенком первое время нетрудоспо… Вот оно! Мать с ребенком нетрудоспособна, значит, по правилам озвученным, они бесполезны и подлежат уничтожению. От этой мысли меня бросает сначала в жар, а потом в холод. Такого коварства и жестокости от Мозга я все-таки не ожидала.

А вдруг я ошибаюсь? Ну, например, пары нужны для круговой поруки. Девочка будет бояться сделать что-то не так, а мальчик себя виноватым почувствует, если их будут бить вместе. Может такое быть? Вполне может, потому что думать о том, что Мозг способен уничтожать матерей и малышей, мне не хочется. Нужно будет посмотреть на практике, кто-то да будет первым, если вдруг исчезнет, тогда все станет понятно. Особенно, если убьют всю пару, оформив это как перевод на «семейный» уровень, сейчас отсутствующий.

Как-то, кажется, я сама себя запугала. Я порывисто поднимаюсь, лишь краем глаза заметив оценивающий взгляд какого-то парня, и выхожу из столовой. Мне нужно к библиотечному терминалу, чтобы выяснить кое-что о нашем Мозге. Конкретно – абсолютные запреты. Должны же быть запреты, которые он не может обойти? Не могли не включить их, значит, надо только узнать, какие конкретно имеются, и только потом делать выводы. А то разогналась, уже и дрожу вся от пережитого ужаса.

Кстати, девочке той, Лике, в туалет ходить больно, насколько я слышала, только что это значит, я не знаю, да никто не знает, нет у нас врачей. Может, во время наказания что-то повредили? От этого факта становится во много раз страшнее, потому что получается, что мы для Мозга вряд ли имеем хоть какой-то приоритет. Именно поэтому я и спешу к библиотечному терминалу.

Нужно срочно узнать, что можно сделать, потому что ощущать себя бесправной букашкой мне совсем не нравится, а подпускать к себе парней, даже если услышанное и правда, тоже страшно. Поэтому…

***

Как-то странно на меня посматривает тот парень из столовой, не нравится мне это. Так-то он довольно красивый, конечно, есть на чем взгляд остановить, но я его просто боюсь – мало ли что в голову может прийти парню? Они мне все уже показали в тот, первый день, и легко это не забудется, поэтому буду держаться от него подальше, мало ли что.

Вернемся к терминалу. Матерей и детей Мозг убить не может, у него прописана абсолютная защита, если верить справочной информации. Значит… А что это значит? Перелистываю страницы, и тут до меня доходит: разумность! У него прописано, что живущие парами имеют доказанную разумность, а разумность остальных не определена. Значит, получается, Мозг нас не приговорил, а работает над развитием колонии и появлением гарантированно разумных особей?

С одной стороны, бред, конечно, но с другой – машина же, кто его знает, что у него колесиках крутится. Но покапримем за рабочую версию, то есть именно уничтожать нас не в его интересах, значит, можно выдохнуть и посмотреть, как обосновать запрос журнала событий.