Потому что я в пяти секундах от того, чтобы расстегнуть пряжку его ремня, и уже неважно, увидит ли это кто-нибудь.

Джона делает шаг вперед, но затем останавливается, решительно мотая головой.

– Если мы хотим выбраться отсюда сегодня, то идти нужно уже сейчас. Циклон движется медленно, но он приближается.

Я хмурюсь.

– Мне показалось, ты сказал, что мы не полетим сегодня обратно.

– Нет, но здесь мы не останемся.

– Тогда куда мы?

– Повидаться с Сантой.

– Что?

– Ты мне доверяешь?

– Да, но…

– Тогда хватит болтать, собирайся и встречаемся в холле. Я выселю тебя из номера.

Он целомудренно чмокает мои губы в последний раз и уходит, насвистывая песенку «Рудольф, Красноносый Олень».

– Но мои чемоданы…

– Они у стойки регистрации! – кричит Джона через плечо, а затем громко добавляет: – Но я уже говорил, Барби, несколько дней одежда тебе не понадобится.

Мои щеки пылают, и я ищу взглядом горничную, которая стоит у своей тележки, опустив голову, и делает вид, что не слышала этого.

А потом спешу в комнату, чтобы собрать вещи.

Глава 4

– Я не вижу ни Санты, ни его эльфов.

Смотрю на домик в форме буквы А, примостившийся на самом краю линии деревьев, пока Джона кружит на нашем самолете над замерзшим озером. К нему ведет узкая тропинка, идущая через лес, соединяющаяся с другой, что змеится в море высоких и стройных вечнозеленых деревьев. Вот она уже больше похожа на дорогу, хотя я и не знаю, как часто ею пользуются.

– Ты просто разминулась с ним. – Джона ухмыляется и тычет большим пальцем в сторону последнего города, над которым мы пролетели.

И наконец-то меня осеняет.

– Северный полюс! Боже мой! – Меня захлестывает волна ностальгии. Поверить не могу, что не догадалась об этом раньше. – Папа всегда рассказывал, как он летал сюда. Я считала это самой крутой вещью на свете.

Это было в те времена, когда я знала его лицо только по фотографии и болтала по телефону без умолку, а он терпеливо слушал.

Ко мне через гарнитуру доносится грудной смех Джоны.

– Ага. Ну это не сам Северный полюс, но это город Норт-Пол, штат Аляска. Рождество здесь круглый год. А вдоль главной улицы у них стоят гигантские леденцовые палочки. Завтра можем взять снегоход, если хочешь и если будет нечем заняться. Он не так далеко. – Джона указывает на раскинувшиеся вдали домики, где в сумерках, в преддверии наступающей ночи зажигаются огни. – А впереди нас – Фэрбанкс. Второй по величине город на Аляске.

Джона больше ничего не проронил о том, куда направляемся, пока мы укладывали мои чемоданы на пассажирские сиденья. Однако, когда я сунула нос в грузовой отсек, в нем оказались его черный вещевой мешок, термосумка, коробка сушеной еды и несколько бутылей питьевой воды. Я донимала Джону расспросами все то время, пока мы обгоняли надвигающуюся непогоду, держа курс на северо-восток – через замерзшие равнины и над заснеженными зубчатыми хребтами внушительной горной цепи, достаточно высокой, чтобы нависающие вокруг тучи разошлись и пропустили солнечные лучи. И все же Джона упрямо молчал, забавляясь моим разочарованием, пока радиочастота просто гудела от болтовни других пилотов, диктующих свои координаты, погодные условия и отпускающих странные шутки.

В этот момент, когда солнце уже готово опуститься за горизонт в два тридцать пополудни, я смирилась с тем, что Джона завез меня на север дальше, чем когда-либо в своей жизни забиралась я сама.

Это теперь моя жизнь.

Пройдет ли когда-нибудь мой шок по этому поводу?

Я кутаюсь в теплую куртку, напрягая все тело и вжимая ноги в толстые зимние ботинки, пока Вероника – четырехместная «Цессна», в которой я провела так много времени, когда Джона возил нас с отцом на ежедневные экскурсии по Аляске, – кренится и безудержно трясется во время нашего снижения. И хотя я уже волнуюсь не так сильно, как в тот июльский день, когда в первый раз летала на маленьком самолете, несколько месяцев отсутствия полетов лишили меня части моей внезапно обнаружившейся тогда храбрости.

– Чей это дом?

– Джорджа и Бобби. Они собирались приехать сюда на Рождество, но у Джорджа случился приступ одного из этих его забавных предчувствий. – Джона бросает на меня многозначительный взгляд.

Джордж – это грузный пилот со Среднего Запада, известный тем, что часто отказывается от полетов из-за своих суеверных наклонностей.

– Потому они решили переждать снегопад и предложили нам воспользоваться их жилищем следующие три дня. Оно полностью укомплектовано для проживания.

– Это щедрое предложение с их стороны.

При мысли о трех днях наедине с Джоной у меня начинается головокружение. Самым большим промежутком времени, который мы когда-либо проводили абсолютно наедине, был тот полет в горы за парочкой туристов прошлым летом. Мы совершили посадку на ночь из-за сильного тумана и ветра и нашли убежище в «Хижине общественного приюта», так это называлось. Там не было ни водопровода, ни электричества – ничего, кроме одного спального мешка и вяленой мускусной крысы. И непреодолимого напряжения между нами, которое достигло точки кипения и которое невозможно было игнорировать дальше. Та ночь изменила все.