Была старуха — стала дева. Да только суть от этого не поменялась. Как была чудовищем, так и осталась.

Не выдержал молчания, высказался зло, словно выплюнул:

— Ты как луковица, снимаешь слой, а там новый. И каждый следующий всё сильнее горчит.

— Погоди, до середины доберёшься — вообще рыдать будешь.

И ответ у неё всегда наготове — где берёт только? Да ещё и буркнула так, словно это я её обманывал, а не наоборот. Ну одно слово — ведьма!

Арина

Мы не разговаривали. Напряжение было густое, впору на хлеб намазывать. Но хлеб уже закончился, потому и не мазали. Ведьмак был мрачнее тучи и старался на меня вообще не смотреть. Он убедился лишний раз, что верить таким, как я, нельзя.

Я же была не столько сердита, сколько дезориентирована. Это старая ведьма была знакома с Дарием, это она в столь непринуждённой манере могла с ним разговаривать.

Молодая ведьма Арина не знала, как себя вести. Совсем не могла ведьмаку в лицо смотреть, глазами встречаться. Ощущение раздетости никак не проходило. И стыдно было за подколки свои, за пошлые намёки. А уж про мысли, что в голову приходили порой, — так вообще старалась не вспоминать.

Молчать было тягостно, но и какие слова сказать — я не знала. Извиняться мне было не за что, я ему не клялась в кристальной честности. Начать болтать как ни в чём не бывало — странно. Поэтому так и ехали — как два немых.

Но когда впереди замаячили стены города Смирного, стало ясно, что дальше оттягивать переговоры нельзя.

— Какой план? — максимально ровным голосом спросила я, разглядывая приближающиеся сторожевые башни. Одну с другой соединял высокий частокол из толстых брёвен. За ним выглядывали крыши разновеликих домов. Входные ворота были распахнуты настежь, и я даже не видела стражи. Времена сейчас, конечно, мирные, но неужели им всё равно, кто въезжает на их территорию?

— В город пойдём. — Дарий замолчал так надолго, что я уже подумала, что больше не дождусь пояснений. Но он продолжил: — Арина, тебе нужно спрятать свою навью суть и без фокусов. Если будешь пытаться сбежать, дурить или вредить людям, я разорву наше соглашение. Вытащу тебя за пределы городских стен и сдохну, но тебя вскрою. А потом сожгу.

— Если ты сдохнешь, то сжечь не сможешь, — мрачно отозвалась я, чувствуя, как непрошенный холодок чертит волны на моей спине.

— Ты поняла, что я имею в виду. Мы остановимся на постоялом дворе, завтра должен быть базарный день — закупим продуктов в дорогу. И тебе одежду.

Я поджала губы — в этом был не только смысл, но даже необходимость. Когда слетела личина, я оказалась в чём была: в своём домашнем платье, лёгоньком, едва доходящим до середины икры и совершенно не подходившем для поездки. Оно было слишком тонкое, и я уже натёрла седлом внутреннюю сторону бёдер. Сообщать об этом ведьмаку я не спешила, и было даже приятно, что он догадался сам. Впрочем, полагаю, он заботился больше о том, чтобы не привлекать лишнее внимание, чем о моём комфорте.

Можно было, конечно, наколдовать новое платье, но недавно оторвался мой хвост силы, тянувшийся от дома, и я всё явственнее чувствовала магическую усталость. Не хватало подпитки. А учитывая настроения в нашем коллективе, тратить магию на ерунду — всё равно что расплёскивать сливки на навозную кучу. Никогда не знаешь, когда она сможет понадобиться вся и без остатка.

— Если пообещаешь вести себя смирно, я возьму тебе отдельную комнату, — без энтузиазма закончил он.

Мне очень не хотелось ничего ему обещать. У нечисти тоже есть свой кодекс, и мы держим слово. Можно дать обещание так, чтобы его трактовка позволяла манёвры — и этим пользоваться вовсю. Можно формулировать слова обещания размыто, чтобы вертеть ими как тебе угодно. Но врать, если дал слово — низко даже для меня. Во всяком случае, пока от этого не зависит моя жизнь.

Да, обещаний давать не хотелось. Но очень мечталось отдохнуть и помыться. А какое мытьё, когда рядом в комнате будет ведьмак? Срамота одна. Тем более, когда я теперь не древняя старуха. В личине я бы ещё рискнула сверкать морщинистыми обвисшими телесами. Ведьмак скорей бы отвернулся. Не то чтобы сильно стеснялась своего тела, но оголяться перед мужчиной лишний раз без повода было странно, да и я его ещё слишком мало знаю. Своё настоящее тело я не стану демонстрировать тому, с кем не собираюсь спать. Ну или которого не собираюсь заморочить.

Увлёкшись рассуждениями, я не заметила, что Дарий не сводит с меня мрачного взгляда.

— Я буду вести себя смирно.

— Ты не выйдешь из комнаты, пока я тебя не позову. Ты не станешь вредить людям, которые будут проходить мимо твоей двери. Ты не будешь пытаться сбежать.

— Обещаю.

Он кивнул и отвернулся. Ведьмачьи амулеты отправились под рубашку, чтобы не отсвечивали линий раз. Расшитый рунами пояс он вывернул наизнанку, и с другой стороны тот оказался самым обычным кожаным ремнём. Видимо, не впервой ему путешествовать инкогнито.

Вообще, их пояс — это особый предмет. В детстве отец показывал свой, но играть не давал. В него кроме защитных оберегов от сглаза, яда и оружия были инкрустированы символы и амулеты от нави. И этим каменьям всё равно, враг коснулся их или дочь владельца. Но у пояса отца не было обратной стороны, которая скрывала бы статус владельца от посторонних глаз. Он, когда хотел не привлекать внимание, просто выправлял рубаху из штанов. У Дария был способ поинтереснее.

Последний раз в городе я была, наверное, уже полгода назад. Выезжала, только если нужно было что-то купить особенное, что на передвижных ярмарочных обозах в крупных деревнях не удавалось найти. Ну или в принципе развеяться. Всегда в таких поездках была под личиной, с крепкой историей про молодую вдовушку, которая приехала купить что-то для детишек. Вживалась в роль вдохновенно и получала от неё массу удовольствия.