Судя по прежним картинкам, роста девушка примерно метр шестьдесят пять. Стройная, я бы сказала, тонкокостная. Домашнее зеленое бархатное платье мягко облегало ее узкие плечи, широкое декольте открывало тонкие ключицы и нежные полукружья небольшой груди. Изумрудный оттенок платья контрастировал с ее бледной кожей и подчеркивал большие зеленые глаза. Я уже в курсе, что яркого, насыщенного цвета зеленые глаза – признак целительской магии.

Овальное личико девушки осунулось, а под такими удивительно яркими и красивыми глазами залегли глубокие тени и совсем не от густых темных ресниц. Идеально гладкие блестящие волосы темно-шоколадного оттенка спадали на плечи и словно стекали по спине, как в рекламе шампуня. Девушка отвела от лица мешавшую прядь, и я полюбовалась ее белыми холеными руками с тонкими кистями и изящными пальцами. На одном из них красовалось широкое золотое кольцо с крупным изумрудом в оправе в виде замысловатой трехзубой руны или короны – фамильное, родовое кольцо, переданное ей королевской стражей после опознания тел родителей. Именно оно символ наследницы рода и баронского титула.

Кончик аккуратного носика этой юной аристократки чуть-чуть расширялся, лишаясь статуса идеального, но придавал ей капельку задорного «курносого» очарования. Чувственные пухлые губы сжались в скорбную линию. Округлый подбородок дрожал от подступивших слез отчаяния.

Мне стало жутко, ведь я как свои ощущала ее раздирающие душу эмоции: абсолютную, беспросветную безнадегу, черное отчаяние, когда просто не видишь выхода, когда не осталось ни капли сил бороться. И вот пришел момент, когда это нежное семнадцатилетнее создание, потерявшее веру в хорошее и поддержку родителей, как и их самих, взмолилось к высшим простить ее за малодушие. И забрать душу!

С глухим хлопком выдернутая из темной бутылочки пробка – и обжигающая противная жижа потекла по моему горлу, вымораживая внутренности, сжимая в стальном кулаке дрожавшую от ужаса душу. А я знала, из ее памяти узнала, что это зелье двойного назначения: одновременно убивает человека и глушит магию целителя, чтобы не дать ей вылечить своего носителя, спасти от совершенно дикого, непоправимого и неправильного шага.

Я настолько прониклась жутким видением, что не выдержала и закричала на ту глупую девчонку, пытаясь остановить:

– Нет, слышишь, нет! Ты что, сдурела? Так нельзя! Ты все сможешь, ведь главное – жизнь! У тебя все-все еще будет: любовь, семья, дети, карьера, в конце концов, приключения и радости. Разве можно от этого отказываться?

Но у меня вырвался лишь сип, злобно проскребший по растрескавшемуся горлу, рвавший обожженные голосовые связки.

– Тише-тише, девонька, не дергайся, все будет хорошо, – вклинился в водоворот чужой страшной сказки мягкий и смутно знакомый голос наверняка пожилой женщины.

Следом ее теплая шершавая ладонь опять же непривычно и привычно ласково погладила меня по лбу и макушке, губ коснулось что-то прохладное и пролилось освежающим, буквально оживляющим бальзамом в мое измученное горло. Мое??

– Мэтр Коллей, неужели моя бедная девочка не выживет? Ведь уже третий день не приходит в себя, слабеет, тает на глазах…

Раздался тяжелый вздох и мужской, искренне сочувствующий, обнадеживающий голос:

– Признаюсь откровенно, еще вчера я был уверен, что сегодня лею Эмарию придется хоронить рядом с родителями. Готов был поклясться, что душа бедняжки ушла за грань, на перерождение, хотя жизнь в ней еще теплилась. Думал, что остаточное проявление ее магии пытается поддержать физическую оболочку. Поэтому с тяжелым сердцем ехал сегодня к вам, готовился проститься с этим светлым и прекрасным ребенком. Но Эмария меня не на шутку удивила. Ее дар проснулся и, что поразительно, я чувствую, он усилился. Рисса Лишана, будь вы, как и я, целителем, сейчас бы вместе любовались ее аурой, такой цельной и яркой! Дыхание смерти ей явно пошло на пользу, как это ни жутко звучит.

– Но как это возможно? – глухо спросила искренне беспокоившаяся обо мне женщина.

– Девочка из древнего рода магов жизни. Полагаю, это отголосок ее далеких предков. К сожалению, дар фин Ришенов со временем сильно ослабел, но, справедливости ради, стоит отметить, что во многих ранее сильнейших целительских родах полноценных магов жизни почти не осталось. Лишь пару родов в Байрате могут похвастаться сильным даром, но эти самородки все до единого служат королю. Так что могу вас успокоить: больше жизни леи Эмарии ничего не угрожает, – мужчина внезапно замолчал, а потом грустно добавил, – кроме нее самой.

– Мэтр, вы не представляете, насколько мы вам благодарны. Конечно, мы лишь слуги и не имеем…

– Рисса Лишана, поверьте, я разделяю вашу боль и озабоченность судьбой леи Эмарии. Ведь мы с ее отцом друзья детства, вместе закончили академию, даже оба были влюблены в ее маму, прекрасную лею Ромалию, поэтому мой долг – помочь бедной девочке. Ни вы, ни она мне ничего не должны!

– Если бы не вы… – всхлипнула женщина.

На мою руку вновь легла та самая теплая, чуть шершавая ладонь, недавно гладившая меня по голове.

– Полноте-полноте, рисса Лишана, теперь все будет хорошо. Дайте вашей подопечной еще денек отлежаться – и она встанет на ноги. Непременно!

– Ваши бы слова да в уши Высшим, – в голосе женщины слышалась робкая надежда.

– Главное – не выпускайте ее из поля зрения, присматривайте за ней. Во избежание повторения, так сказать, – посоветовал мэтр Коллей.

– Обязательно! Глаз с нее не спустим! – заверила целителя расстроенная женщина.

А я начала погружаться в темноту, как если бы наконец закончилась страшная сказка – выключился телевизор, так и не переключившись на более веселый канал.