Шрифт:
– Все пройдет очень быстро и легко, – продолжает он. – Вы будете чувствовать себя самой собой.
От страха к горлу подкатывает тошнота. А если я вспомню? Вдруг я правда вспомню?
Доктор пододвигает себе стул и садится передо мной.
– Если вам удобно, можете не вставать.
Конечно же мне неудобно, особенно когда любопытные глаза доктора пытается заглянуть в мой разум, в его самые потайные уголки.
– Когда вы вернетесь в прошлое, вы расскажете мне, что увидите и какие чувства у вас это вызывает.
Я ничего ему не расскажу. Пожалуйста, пусть я ничего не вспомню. Пусть мои погребенные и забытые секреты покоятся там, где им место.
Краем глаза я вижу медсестру – она стоит спиной к нам и бросает что-то в ведро.
Диамант достает серебряное кольцо из кармана жилета и надевает его на кончик указательного пальца.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на сестру, но там никого нет. Наверное, это все тени от ветвей деревьев, что колеблются снаружи. Диамант наверняка заметил бы медсестру, швыряющую в ведро окровавленные инструменты, расплескивая воду на пол.
– После сеанса вы проснетесь освеженной и спокойной, – говорит он, качая пальцем перед моим лицом наподобие метронома. Кольцо переливается, блестит. – Смотрите на кольцо.
Медсестра снова здесь, но теперь я знаю, что она не может быть настоящей. На полу вода, окровавленная вода – тоже не настоящая.
– Мод. – Диамант щелкает пальцами. – Сосредоточьтесь на кольце, пожалуйста.
Окровавленная вода почти исчезла, впиталась в половицы. Будто ее и не было.
– Кольцо, – напоминает Диамант. Оно движется вперед и назад. Вперед – назад, блестит на свету. Это падающая звезда, бриллиант.
– Кроме него, нет ничего больше, в целом мире, – говорит он. – Только кольцо. – Туда – сюда, снова и снова. Я стараюсь оторвать от него взгляд, но не могу. Спокойный голос отчетливо слышен, и я все еще в сознании. Гипноз не сработал. От облегчения мне хочется рассмеяться, но не получается выдавить ни звука, и глаза все еще неотрывно следят за этой звездой – влево, вправо, влево, вправо – будто связанные с ней невидимой нитью.
– Когда я начну отсчет, вы почувствуете, как веки тяжелеют, вам захочется закрыть глаза.
Я не закрою. Я не закрою их.
– Когда я досчитаю до десяти, вы полностью расслабитесь. Один.
Глаза тяжелеют, но я держу их открытыми.
– Два.
Глазам больно. Я так устала, что…
– Три.
Блаженное облегчение приходит, как только веки смыкаются.
– Расскажите мне о своем детстве, – просит он. – Вы были счастливы тогда?
Мои губы шевелятся сами собой.
– Какое-то время да.
– Возвращайтесь в это время… Видите свое безопасное место?
– Нет, – отвечаю я, потому что ночью на болоте небезопасно. И он там, этот человек, вот он восстает из илистых вод, усмехаясь, скаля свои черные зубы.
– Расскажите мне, что вы видите, – настаивает Диамант.
– Ничего.
– Подумайте о своем детстве, своей семье.
И я соскальзываю дальше, но не в темноту, не в страх, а туда, где светло и солнечно. Кто-то держит меня за руку, кто-то очень высокий. Я чувствую прикосновение его теплой и грубой кожи, и я счастлива. Я в безопасности.
Трава щекочет мои руки. Этот высокий человек, которого я люблю, несет в ладони сиренево-голубой цветок.
– Короставник полевой. – Протягивает он мне.
Я глажу его, чувствую мягкость лепестков.
– Короставник.
– А этот… – он указывает на масляно-желтый цветок внизу, – называется птичий трилистник. У него три листочка, видишь?
Я вижу. Вижу листья, и цветы, и пестрый калейдоскоп бабочек, поднимающийся к самому небу, – красный и оранжевый, синий и белый, и небо, такое синее-синее.
– Ты – копия своей матери. – Отец смотрит на меня. – Она была умна, умна, как любой мужчина, но мир не был готов принять ее. У тебя все будет иначе. Ты будешь учиться, поступишь в университет. Хотел бы я, чтобы у твоих братьев были твои способности.
А вот и они – три мальчишки несутся по полю наперегонки с криками и смехом.
– Безнадежны, – произносит отец, но не скрывает улыбки. Да и как ему не улыбаться, глядя на этих крепких мальчуганов, полных радости и жизни?
Из мира уходит тепло, он блекнет и теряет краски – и вот мои братья и отец исчезли. Я оглядываюсь по сторонам.
– Папочка, где ты? Куда ты ушел?
Я стою посреди узкой дорожки. Холодный ветер забирается под пальто, обжигает уши. Рядом поет птица – это малиновка, ее песня льется из самого сердца, а колокольный звон все твердит о беде. На одной и той же мрачной ноте звук разносится медленно и глубоко, снова и снова.
– Мне здесь не нравится. – Мой голос кажется таким слабым и отдаленным, что я перехожу на крик. – Мне не нравится здесь!
Безграничный ужас наполняет сердце. Я должна обернуться, должна взглянуть ему в лицо, но не могу. Нет, я не могу.
– Возвращайтесь, Мод. Возвращайтесь.
Передо мной вырисовывается лицо Диаманта, в его карих глазах – тревога. Несколько секунд мне кажется, что он стоит на узкой дорожке со мной, но мы уже не там. Мы снова в комнате с камином и большим окном. И Подбородком.
Диамант склонился надо мной:
– Что вас напугало?
Он слишком близко. Я выпрямляюсь, голова кружится.
– Ничего.
Подбородок усмехается:
– Я вызываю доктора Уомака, да?
– Нет-нет. – Диамант взволнован. – Это вполне ожидаемый эффект. Пациентка в порядке.