Раздался звонок в дверь, и Дункан открыл ее, оказавшись лицом к лицу с молодым человеком. Грэм был высоким и худощавым, с длинными светлыми волосами, телосложение схоже с телосложением Дункана. Определенно хорош собой, хотя немного бесцветен. На нем были недешевые вельветовые брюки, намеренно порванные на коленях, и льняная рубашка. Дункан заметил ожерелье, которое носил Грэм: плетенное из кожи, с турмалиновым камнем.

– Вы из Санта-Фе? – рискнул спросить Дункан.

– Так и есть! – Грэм широко улыбнулся. – Как вы узнали?

В нем есть открытость, подумал Дункан, та открытость, которая приходит от безмятежной жизни.

Дункан лишь улыбнулся и жестом пригласил Грэма сесть на диван.

– Вы с Джиной родственники? Или старые друзья?

– Вроде того. Мой дедушка был крупным инвестором, партнером ее дедушки. Я знаком с ее отцом, – объяснил Грэм. – Я художник, учился у него много лет. Он удивительный человек.

Итак, Грэм был учеником мистера Рейнхольда и, вероятно, должным образом восхищался и внимал учителю. Неудивительно, что они с отцом Джины поладили.

– Как давно вы знаете Джину?

– Около шести месяцев. Мы встретились через несколько недель после того, как она покинула… эм, Нью-Йорк.

Грэм неловко отвел взгляд и, казалось, заметил одну из фотографий Дункана и Джины на стене. Он нахмурился, прежде чем успел взять себя в руки, и Дункан понял причину. Его настроение быстро портилось, и он не был уверен, что хочет знать что-то еще об отношениях этого человека с Джиной.

– Так что же тогда привело вас сюда? – резко спросил он.

– Знаю, это странно, что я вот так вот неожиданно явился, – сказал Грэм, подавшись вперед. – Возможно, мне следовало просто позвонить, но я хотел, чтобы эта встреча прошла вживую.

– Все в порядке. Ну, вот вы нашли меня – и?

– Хорошо, хорошо. Перейду к делу. – Грэм наклонился, поднял сумку, которую принес с собой, и вынул бумаги, скрепленные степлером. Он протянул их Дункану. – Я сам встретился с адвокатом, чтобы избавить вас от хлопот и ненужных трат.

– Это документы о разводе? – Дункан был потрясен. Они с Джиной были женаты так недолго… Он начал принимать этот факт только тогда, когда они внезапно разошлись. И все же на бумаге, юридически, Дункан все еще был связан с Джиной. Он поискал на страницах подпись Джины, знак ее одобрения, но ничего не нашел. – Джина не подписала?

– Ну, я выжидаю момент, чтобы спросить ее. Я имею в виду, что знаю: если покажу ей документы, она задастся вопросом, зачем мне это. Я хочу сделать ей предложение в июне этого года.

– Спустя всего полгода знакомства?

Конечно, Дункан переступал черту, но этот человек, которого он никогда не встречал, объявляет о своем плане жениться на жене Дункана – и ему казалось, что он имеет право быть невежливым.

– Я понимаю, что мы не сможем пожениться еще какое-то время. Развод и тому подобное… Тем не менее я хотел бы, чтобы Джина знала о моих намерениях и о том, насколько я серьезен.

Озвучивать такое человеку, который занимал большую часть прошлого Джины, – довольно жестоко, если бы это не было результатом простодушия Грэма. Джина никак не могла быть заинтересована кем-то настолько наивным, подумал Дункан, какими бы благими намерениями он ни руководствовался.

– А вы прямолинейны, – усмехнулся Дункан.

– Наверное, да. Я был слишком резок?

– Я вас не обвиняю. Вероятно, так и надо.

– Ну, знаете, правда все равно должна была дойти до вас. Это показалось мне знаком уважения – поговорить с вами напрямую. Я не понимаю, почему мы не можем быть дружелюбны. Джина никогда не говорила, что вы плохой парень.

– Да? Что же она тогда говорила обо мне?

– Простите? – Дункан видел, что заставляет Грэма чувствовать себя неловко, но к черту все это. Пусть ему будет неудобно. Это был шанс Дункана получить некоторые ответы после шести месяцев неопределенности, шести месяцев, в течение которых Джина отказывалась говорить с ним или объяснять ему свое поведение. Она оставила его в таком замешательстве, что он с трудом это выносил. Теперь наконец он мог бы понять решение Джины бросить его и их совместную жизнь – ради чего? Ради этого безвкусного и неопытного незнакомца, сидящего сейчас напротив?

– Я спрашиваю, что она рассказывала обо мне. О том, что произошло. Почему мы расстались. Должно быть, она что-то рассказала.

– Она… эм-м… она не вдавалась в подробности. Вроде как фигурировала другая женщина. Ее подруга.

– Вы имеете в виду Марину.

– Она сказала, что между вами что-то было.

– Между нами ничего не было.

– Послушайте, я… эм-м… Я передаю только то, что она мне сказала.

– Да, конечно, безусловно.

Дункан улыбнулся, чтобы скрыть свое раздражение. Он чувствовал, как в нем поднимается прежний гнев на несправедливость и на бесполезность попыток убедить этого человека в своей невиновности. Это был разговор, который ему следовало бы вести полгода назад с Джиной. Выглядя встревоженным, Грэм начал возиться со своей сумкой.