— Не буду, — пятясь назад шепчет Преображенская. — Мне… Мне их жалко. Это неправильно. Им можно помочь. А вы собираетесь…

— Им нельзя помочь. Я не вру. Вскрывал тело, там всё… Их даже сборщики не жрут.

— Профессор, а смысл?

— Смысл, Владислав, в том, что мы сорвём очередную поставку. А это, даст советским солдатам, ещё одну маленькую передышку. Каждый грамм добытой здесь «Первопричины» стоит десятков жизней моих сограждан. Солдат на передовой, мирных жителей, детей. Вам не понять, Владислав, вы не отсюда. Эти люди вам никто, мне же они…

— Зря вы так, профессор. Я же не зверь… И мне их жалко, очень. Но совесть… Серафина, действуй.

Преображенская кивает и отходит от нас. Мелкие крысы забираются на кабели и начинают грызть изоляцию. Самая крупная, по этим же самым кабелям забирается наверх и замирает. Прячемся в нору, сразу прилаживаю лист металла на место и превращаю его в решётку. Лежим, смотрим, слушаем как крысы работают челюстями.

— И всё-таки это мерзко, — прижимаясь ко мне выдыхает Серафина.

— Сам не в восторге, но так надо. Давайте помолчим.

Через пять минут одна из крыс справляется с изоляцией кабеля и замыкает собой провода. Взрывается снопом искр и буквально испаряется. Вспыхнувшая электрическая дуга плавит провода. Рубильник щёлкает, оставшиеся крысы продолжают усиленно грызть изоляцию.

Тут же завывает сирена и…

— Они идут, — судорожно шепчет Серафина. — Бегут, трое. Один очень зол. Ругается по немецки. Кажется…

— Вот на него крысу и натрави. Не нервничай.

Минут через пять, дверь щёлкает замками, в помещение врываются трое. Два электрика и офицер. Крыса отпускает лапы, падает вниз и вцепляется в лицо офицера. Резцами снимает с него лицо, достаёт глаза и перепрыгивает на одного из электриков. Вцепляется ему в шею и вырвав кусок мяса переключается на второго электрика.

— Пусть покусает но не убивает.

— Сейчас, — кивает женщина.

Электрик приходит в себя и сжав в кулаке отвёртку готовится к бою. Крыса начинает тупить. Вереща медленно подходит к нему, неуклюже прыгает и вцепляется в правую ногу. Тут же получает удар отвёрткой в шею и затихает.

— Хм, хороший план, — шепчет Ломакин. — Не прикопаешься. И свидетель. Он расскажет про крыс и…

— И мы только что полностью прокололись, — понимая как сильно накосячили выдыхаю. — Тут нор нет. Блядь. А как такая зверюга попала сюда? Телепортировалась? Как я мог?

— Сделай отверстие в вентиляции, — подсказывает Ломакин. — В том коробе, у двери. Как будто его изнутри прогрызли. Может поможет.

Делаю, заставляю металл у пола лопнуть и выгнуться. Прошу Серафину помочь. Она взглядом отрывает у крысы пучок шерсти и развешивает её на краях.

Электрику же совсем плохо. Его бьют судороги, изо рта бегут слюни с кровью. Пытаясь встать он падает, блюёт на пол, но хоть медленно ползёт из комнаты. Кричит, зовёт на помощь. В коридоре слышится топот, в помещение врывается солдат, поднимает электрика и уводит.

— Надо уходить, — шепчет Ломакин. — Владислав, пока есть возможность надо зайти в хранилище. Что-то мне подсказывает, что в скором времени наше снабжение прикроют. Идёмте.

Ломакин несмотря на возраст ловко изворачивается и уползает. Превращаю решётку в лист, смотрю на растерянную Серафину и целую её. Что помогает. Она приходит в себя и ползёт вперёд. Я же…

Чувствую себя двояко. С одной стороны всё это плохо, с другой профессор абсолютно прав. Так что… Не знаю, но почему-то кажется, что именно я, угрызениями совести страдать не буду.

Час спустя. Пыточная. Марта Бригг. Взгляд со стороны.

Расхаживая по кабинету, Марта счастливо улыбаясь и хихикая смотрела на дух висящих перед ней рыжих девушек.

Полностью обнажённые, они болтаясь на цепях совсем ничего не понимали. Добрая и ласковая Марта, которая убедила девушек в том, что в лагере их ждёт хорошая жизнь, пила с ними чай и угощала сладостями, вдруг взбесилась. Сестёр скрутили, раздели, притащили сюда и подвесили за руки к потолку. Сейчас же…