– Мирон Владиславович, Вам?

– Ты так вкусно все описала, что мне тоже самое.

– Позвольте, я повторю заказ.

– Не надо. – в один голос сказали мы и улыбнулись.

Официант удалился за съестной гастрономией.

– Где она?

– Кто? – в недоумении спрашивает Мирон.

– Сережка.

– А. – ухмыльнулся. – Так свидание только началось…– после этих слов садится рядом со мной, передвинувшись по полукругу дивана. Я прижалась к спинке дивана, руки сложила на столе, но они упали на колени. Мирон положил свою ладонь на мою руку, нежно гладя большим пальцем мою кожу. Волнение затаилось где- то глубоко, по телу побежали мурашки. И две главные острыми пиками застыли в районе груди. Черт. Надеюсь, он не заметит. – Ник, ты же тоже это чувствуешь, – шепчет, смотрит в глаза. А я как кролик перед удавом- загипнотизирована его карими глазами. Сглотнула. Не моргаю. Наклоняется ко мне ближе. Носом слегка касается моей щеки, оставляя губами поцелуй на коже, потом ниже, нежнее, еще ниже, почти касается губ. Его руки при этом на том же месте, поглаживают мои ладони. Мое сердце сейчас выпрыгнет. Надо остановить это все.

– Нет, – хриплым голосом отвечаю ему в губы, а сама слегка открываю свои, призывая к поцелую. Я вообще вопрос забыла. Просто сказала «нет», чтобы прочертить между нами черту. Мирон немного отстраняется от меня, скользит взглядом по моему лицу, ниже, потом вверх.

– Именно поэтому твои соски сейчас разорвут водолазку? – поднимает бровь, – А я, ведь, вообще ничего не сделал. Просто взял твою руку в свою.

И это сущая правда. Поэтому черта здесь не поможет, нужен забор, а лучше стена, китайская в самый раз будет.

– Мирон. – пытаюсь найти правильные слова, – Ты знаешь, что я замужем, у меня есть ребенок…у меня семья. Не думаю, что один перепих стоит целой семьи. – вот. Первый кирпич положен.

– А твой муж знает где ты сейчас, с кем ты сейчас? – смотрю на него испуганным взглядом. Оценивает. – Ты на грани развода. Поэтому ты здесь. Поэтому согласилась на свидание. И эта сережка, – достает из кармана пиджака мою серьгу, – лишь предлог увидеться со мной. – ну вот, первый и последний кирпич разбит. Я опускаю голову, отвожу взгляд вдаль зала ресторана.

– Это было грубо. – все, что смогла из себя выдавить. Мирон отодвинулся от меня, но на противоположную сторону отсаживаться не стал, как и отпускать мою руку. – Ты прав. У нас не все гладко сейчас, но я должна попытаться наладить отношения, хотя бы ради дочери. А не пускаться во все тяжкие грехи с первым встречным.

– Ради детей сохранять никому не нужный брак тоже не разумно. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать. И, ничего, я в порядке. Двадцать девять лет, жив и здоров. И ментально, кстати, тоже. Я не видел, как мои предки ругались или, что еще хуже, молчаливо ненавидели друг друга. Они разошлись, и каждый стал жить счастливо сам по себе. Я видел только, что им хорошо, а от этого и мне было хорошо.

– С чего ты решил, что наш брак никому не нужный?

– Я наблюдал за вами в клубе тогда. Ты ходила неприкаянная, не знала куда себя деть. Твой недотепа муж занимался своими коллегами и не обращал на тебя ни малейшего внимания, только тогда, когда я тебя привел к ним- у него появился интерес и то, только, чтобы похвастаться тобой перед всеми.

Боже, неужели это не только я заметила? Слеза обиды и разочарования покатилась по щеке, я хотела отвернуться и смахнуть ее, но Мирон взял меня за подбородок и повернул к себе.

– Лик, прости. Я не хотел тебя обидеть. И уж, тем более, довести до слез. – и вытер большим пальцем соленую воду. Я посмотрела ему в глаза: в них было столько сострадания и сочувствия.

– Отличная характеристика моему четырнадцатилетнему браку. – усмехнулась, он грустно улыбнулся в ответ. Надо взять себя в руки. – Так себе свидание получилось.

– Надеюсь не последнее.

Наконец, подходит официант и начинает расставлять перед нами все заказанные блюда.

– Я ужасно проголодалась! И твои едкие замечания не испортили мне аппетит, если ты на это наделся. – Мирон рассмеялся. Я взяла вилку и нож, принимаясь за шницель, отправляя кусочек сочного мяса в рот. – М-м, как вкусно. Надо руки повару целовать. – Мирон смотрел на меня с восторгом и теплотой, не притрагиваясь к еде. Я остановилась набивать рот.

– Зачем я тебе? С прошлым, со стажем, – сама ухмыльнулась этому фразеологизму. – Ты молод, найди себе тощую красотку, которая будет тебе в рот заглядывать.

– Говорю же- понравилась. Пустоголовые девочки, которые за мной будут бегать мне не интересны. Мне больше по вкусу цельные женщины с хорошим аппетитом. Тем более, у меня есть, чем накормить. – вскидывает левую бровь и заигрывающее улыбается.

– Знаешь, между понравилась, влюбился и люблю есть огромная разница. Это некие стадии понимая необходимости тебе другого человека. – я улыбнулась на его специально деланный флирт. Мирон внимательно слушал, – Понравилась или понравился- зацепил. Хочется узнать кто такой, чем живет, что думает. Если пропадет, ну и черт с ним. Не страшно. Другой появится.

Влюбился или влюбилась- самая отбитая стадия, на мой взгляд. Другой тут уже не зацепит. Тебе невероятно хочется с ним трахаться, тебе все равно кто он/она на самом деле. Есть ли кто-то за спиной или что-то за душой. Да, в целом вообще, есть ли душа, не важно. Просто тянет со страшной силой. Физически буквально друг к другу притягивает как минус и плюс на магнитах.

Люблю- это самая отстойная стадия. Ты сходишься с человеком, живешь много лет. Уже нет влюбленности, романтичности. Спокойствие и стабильность- преобладают эти чувства. Просто тебе приятно быть рядом и нечего от него не надо. Ни секса, ни разговоров, просто удобно. Вроде кто-то рядом, мелькает дома, ты не одинок. Только где эта грань между любовью и удобством так никто и не знает. – я замолкаю, нарезаю свой шницель.